Девушка в красном платке - Фиона Валпи

В этот момент темнота на мгновение осветилась – открылась дверь мельничного дома и изнутри выплеснулся свет, добежавший до пыльной травы туда, где стояла Элиан, укрытая за занавесом ивовых листьев. Это Лизетт выскользнула, быстро закрывая за собой дверь, и пошла к сараю, осторожно неся что-то перед собой. Элиан услышала мягкое позвякивание фарфора на жестяном подносе и уловила аромат чего-то вкусного. Может, супа? Или рагу, которое приготовила мать?

Как странно. Она несла еду в сарай. Но весь день был странным, с этой утренней прогулкой в красном платке и неожиданным появлением в шато отца. Элиан выступила из-под ивы как раз в тот момент, когда Лизетт поспешно выходила из сарая с пустыми руками.

– О! – вскрикнула она, прижимая руку к горлу. – Это ты, Элиан. Ты меня напугала!

– Прости, мама, я не хотела.

– Как прошел день?

– Хорошо. Как обычно, – ответила Элиан. Хотя ей было любопытно, кто бы это мог есть ужин в сарае, она понимала, что не стоит задавать матери вопросы, раз та этого не хочет.

– Папа на кухне. Кажется, он хочет с тобой поговорить.

Элиан вошла за ней внутрь, моргая от яркого света.

– А вот и она! – Гюстав выдвинул стул рядом со своим и жестом предложил Элиан сесть рядом. – Ты сегодня сделала хорошее дело, дочка. Твоя прогулка была очень важной.

– Просто прогулка, – пожала она плечами.

– Прогулка, благодаря которой произошли кое-какие вещи, – ухмыльнулся он и потрепал ее по волосам. – Вещи, которые пока должны оставаться в тайне. Но которые могут изменить положение.

Она улыбнулась в ответ, снова заправляя за уши свои прямые медового цвета волосы.

– Не одна ли из этих вещей ужинает сейчас у нас в сарае?

Лизетт ахнула.

– Я тебе говорила, что слишком рискованно его там оставлять, – обратилась она к Гюставу.

– Не волнуйся, шери. Элиан уже внесла в это свой вклад и знает, что нельзя ничего говорить за пределами дома. Будет справедливо ей рассказать. В любом случае, завтра его здесь уже не будет, мы с Ивом доставим его на новую квартиру вместе с мукой. Да и сейчас уже слишком поздно, не получится безопасно перевезти его.

Он обернулся к Элиан:

– Как ты поняла, у нас на мельнице сегодня ночью «гость». Как и ваши «гости» в шато, он иностранец – англичанин. Вчера он спустился на парашюте в неоккупированной зоне, а сегодня пересек плотину. Он пока будет поблизости, станет потихоньку помогать. Большего тебе не нужно знать.

– Ясно. – Элиан задумчиво кивнула. – И моя сегодняшняя прогулка была как-то связана с его появлением?

– Именно так. Ты дала знать кое-кому, что путь свободен. Ты помогла защитить его – и других.

– Тогда можно я задам еще один вопрос?

– Всего один. Но не обещаю, что отвечу.

– Когда ты сегодня приезжал в шато, ты доставил не только мешок муки, да?

Он посмотрел в ее искренние серые глаза, обдумывая, что сказать.

– Ответ на твой вопрос – «да», Элиан. Но больше я ничего сказать не могу.

– Ничего. Я понимаю, пап. Я больше не буду задавать никаких вопросов.

Поднявшись в свою комнату на чердаке, Элиан вынула красный платок и разложила его на кровати, поглаживая кончиками пальцев гладкий яркий шелк. На фоне белого покрывала платок, казалось, пылал ликующим посланием надежды. Она отчаянно пожелала, чтобы он сберег незнакомца в сарае и защитил ее семью; подумала о графе, чья мать когда-то носила этот платок, надеясь, что тот окружит его светом, что бы граф ни замышлял среди немецких солдат; и сильнее всего попросила, чтобы он каким-то образом, как луч света от маяка, проплывающего по водам темного океана, передал Матье ее любовь на другую сторону.

* * *

Когда на следующее утро она спустилась вниз, за кухонным столом сидел незнакомый человек. Он был одет в неприметную рабочую одежду, но черты его лица отличались выразительностью: орлиный нос и квадратная челюсть, которую смягчало веселое выражение глаз, темно-синих, как васильки, растущие по краям пшеничного поля. Увидев Элиан, он поставил на стол чашку кофе и вскочил на ноги.

– Бонжур, папа, – поприветствовала она, наклоняясь поцеловать отца, тоже сидевшего за столом.

– Бонжур, Элиан. Позволь представить тебе Жака Леметра.

Незнакомец протянул руку.

– Enchanté, mademoiselle. Je suis ravi de faire votre connaissance[32], – сказал он на идеальном французском, в котором слышался лишь легкий намек на какой-то акцент. Ничего не зная, можно было подумать, что он с юга. Пожалуй, из Баскских земель или, может, из Лангедока.

– Жак будет работать в пекарне в Кульяке и жить в квартире над ней. Он друг семьи, приехал помочь, а то у месье Фурнье в последнее время так разыгрался артрит.

– Они будут рады вашей помощи, месье, – кивнула Элиан. Жак улыбнулся.

– На вас очень красивый шарф, Элиан.

– Спасибо. Это подарок сестры из Парижа.

Казалось, они все примеряют на себя свои роли, репетируя их в узком кругу перед представлением на публике.

Допив кофе, Гюстав вынул из кармана большой пятнистый носовой платок и вытер усы.

– Ладно, Жак, пора. Месье Фурнье нужна мука до того, как проснется весь остальной Кульяк.

– Оревуар, Элиан, – сказал незнакомец. – Буду ждать нашей следующей встречи.

– Добро пожаловать в Кульяк, месье Леметр, – ответила она. – Надеюсь, вы хорошо устроитесь на новом месте.

Сегодня понедельник – выходной день для сотрудников Шато Бельвю, и я сижу на берегу реки, помахивая ногами в воде. Тома с Жан-Марком утром занимались мельничным домом, но сейчас ушли в шато на обед. В середине дня слишком жарко, чтобы работать на улице.

Я теперь набралась достаточно смелости, чтобы плавать. Жан-Марк показал мне, что можно выйти на плотину и нырнуть в глубокую заводь выше по течению, если только оставаться в середине реки, подальше от шлюзов. Мельничное колесо теперь неподвижно, застыло в пространстве и времени, словно безмолвное свидетельство тех военных лет. Тогда его использовали, чтобы молоть зерно на хлеб насущный для местных жителей. Но шлюзовые ворота обводного канала открыты и вода втягивается в него темной лентой, которая взбивается в белую пену, снова падая в основное русло реки под плотиной. В центре потока вода темная и холодная, но вот она перескакивает через верхнюю часть плотины, радостно ниспадая в золотисто-коричневую заводь внизу, где среди водоворотов под ивой плавают рыбы. Там река собирается с силами, прежде чем потечь вперед и соединиться с другими, более крупными водными путями, а в конце концов влиться в океан.