Смех и смертный грех - Дарья Калинина

На голове у Надежды Сергеевны и впрямь творилось нечто непонятное. Ее шикарные волосы растрепались, а череп с одной стороны был совершенно голый.

— С нее сняли скальп! — прошептал Игорь, бледнея, закатывая глаза и явно готовясь рухнуть в обморок.

— Чушь!

Эдик осторожно поправил каштановые волосы, которые оказались париком. Во время борьбы он сдвинулся набекрень, так что его локоны почти совсем закрыли грудь и плечи старухи.

— Твоя бабушка легко преступнику не далась!

Но кем бы ни был убийца, он оказался сильнее Надежды Сергеевны и успел прикончить старуху до того, как кто-то успел прийти ей на помощь, услышав шум.

— Ран на теле не видно, — произнес Эдик. — И крови тоже не видно. Даже не похоже, что ее убили.

— Но одежда в беспорядке. Надежда Сергеевна яростно боролась за свою жизнь.

— Почему же она не кричала?

Эдик наклонился над телом совсем низко и осторожно потянул парик за длинную густую прядь.

— А вот почему, — произнес он сдавленно.

Кира с Лисицей тоже придвинулись ближе и увидели четкий след, проходящий по горлу старухи.

— Ее задушили!

— Удавкой!

— Она просто не успела закричать!

Уродливая багровая полоса была достаточно широкой. И сыщики невольно завертели головами по сторонам, пытаясь найти орудие убийства. Взгляды их упали на брюки, валяющиеся на койке Игоря. Вроде бы эти брюки были на Игоре вчера днем и на банкете. Но какой-то детали в них сейчас не хватало.

— Игорь, это твои брюки?

— Да, мои.

— Разве ты их носил без ремня?

— Почему? С ремнем.

— Но сейчас ремня нет.

Игорь внимательно посмотрел на свои брюки и вынужденно признал:

— Действительно, ремня почему-то нет. А куда же он делся?

— Ты его не снимал?

— Я? Нет.

— Точно?

— Зачем он мне? Сегодня на мне джинсы, я их без ремня ношу.

Действительно, сегодня пухлые ягодицы Игоря обтягивали тугие светло-синие джинсы. К ним ремень был попросту не нужен, потому что джинсы были Игорю маловаты и без всякого ремня плотно сидели на его упитанных бедрах.

— Значит, ремень пропал, — многозначительно произнесла Кира, поглядев на друзей.

Все промолчали, но в головы им пришла одна и та же мысль. Ремень исчез не сам по себе, кто-то его забрал. А кто? Не исключено, что преступник. И сделал это потому, что ремень был не просто деталью одежды, а еще и орудием убийства.

Сыщики сделали вывод о такой возможности очень быстро. Но вот Игорь соображал куда медленнее. Только через пару минут он произнес:

— Неужели вы хотите сказать, что бабушку задушили… моим ремнем от брюк?

— Вполне возможно.

Игорь побледнел и задрожал, закрыв лицо руками.

— Это ужасно, — пробормотал он сквозь стиснутые пальцы. — Мой ремень… Бабушка…

И выскочил из каюты. Вместо него в каюте появилась Леся, которая объяснила:

— Он там плачет, но я все равно не хочу находиться с ним рядом.

В отсутствие Игоря друзья почувствовали себя значительно свободнее и принялись осматриваться по сторонам куда активнее. Впрочем, они помнили о том, что находятся на месте преступления. Поэтому старались ничего не трогать, не передвигать и даже сами старались не перемещаться особо по каюте. Каждый осматривал тот пятачок, на котором стоял.

Кира поискала взглядом фотокамеру Игоря и нашла ее лежащей на койке. Камера была в чехле с декоративной отделкой из заклепок. Однако несколько металлических кругляшек отсутствовало. Кира не бралась утверждать, что деталька, найденная ею в дамской комнате Дворца бракосочетаний, и деталька, которая отвалилась вчера в ресторане во время стычки между Игорем и Лесей, были детальками от одного и того же чехла. Но то, что они были похожи между собой как две капли воды — это было совершенно точно.

Убедившись, что на поверхности больше нет ничего интересного, Кира опустилась на четвереньки и заглянула под койку. Там было довольно пыльно, видимо, горничная небрежно отнеслась к своим обязанностям. Она пошаркала мокрой тряпкой, оставив грязные разводы, нитки и какой-то мелкий сор. Под койкой Игоря ничего, кроме мусора и грязи, не было. А вот под койкой Надежды Сергеевны сыщица увидела кое-что, привлекшее к себе ее внимание.

Протянув руку, она уже хотела взять эту вещь пальцами, но вовремя спохватилась и попросила:

— Леся, дай мне что-нибудь.

— Что-нибудь — это что?

— Ну, салфетку или тряпочку.

— Сухую салфетку?

— Да.

— А у меня нет.

— Зачем тогда спрашивала? — обозлилась Кира.

— Влажные есть.

— Нет, влажные тут не подойдут. Дай тогда полотенце.

Леся осторожно шагнула в сторону ванной, но тут же, ойкнув, вернулась назад.

— Что там?

— Оба полотенца валяются на полу.

— Тогда не трогай их. Дай мне свой носовой платок.

Платок нашелся у Эдика, он был чистый, и Кира сочла его подходящим для своих целей. Она осторожно просунула руку подальше под кровать и вытащила оттуда небольшую пуговку.

— Вот, — произнесла она, выпрямляясь. — Под кроватью валялась.

Все принялись рассматривать пуговку. Это была очень красивая пуговица от женского платья или какой-то другой женской одежды. В середине ее находился перламутровый цветочек, по краям шел изящный орнамент. Вся пуговица была не больше пятидесятикопеечной монетки, но сделана так аккуратно и добротно, что сразу же становилось ясно: вещь отнюдь не дешевая. Скорее всего, носящая ее дама тоже не из бедных.

— Дай-ка я ее щелкну, — сказал Лисица и действительно сфотографировал пуговицу на камеру своего смартфона.

Кира же спросила:

— У кого-нибудь на теплоходе мы могли видеть такую пуговицу?

Кира рассчитывала, что если у кого-то из пассажиров их судна будет на одежде подобная пуговица, значит, эта женщина была в каюте Надежды Сергеевны. И возможно, эта женщина и есть убийца, которую им необходимо найти.

Но друзья разочаровали Киру, нестройным хором ответив:

— Нет, не видел.

— Не припомню.

Леся тоже заглянула под койку, под которой Кира нашла пуговицу, покачала головой и подытожила:

— Эта пуговица могла остаться еще с прошлого рейса. Судя по состоянию пола, горничная тут большая неряха.

— А если даже она и потеряна кем-то, то совсем не обязательно, что это был пассажир.