Элирм VI - Владимир Посмыгаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Всё, ни слова больше. Я понял. Флин! Велу нужны манипуляторы! Самые длинные, что у вас есть!
Я посмотрел на колдующего над «Стрижом» секретаря.
— От сборщика мусора подойдут? — спросил тот.
Так, будто бы я знал, о чем идет речь.
— Да, — прошептал гид. — Берите их. У них очень цепкие пальчики. Настолько, что могут подбирать с асфальта окурки и шелуху от семечек. Считай, настоящие руки. Плюс выдвигаются на шесть метров.
— Да, подойдут, — ответил я Флину.
— Хорошо. Тогда закончим с цеппелином и установим. Благо господин Аполло заранее выдал добро на любые несанкционированные просьбы. Хотя, конечно, при иных обстоятельствах вам бы пришлось оплачивать все расходы из своего собственного кармана.
— Благодарю, — кивнул я, начисто проигнорировав очередной жирный упрек.
Параллельно с этим оставил себе в памяти зарубку, что в ближайшем будущем необходимо заняться еще одним важным вопросом: скопировать сознание Атласа и поместить его внутрь голема. Робота с очень длинными клешнями и узкой направленностью в виде потрошения чужих тайников.
Все-таки использовать автомобиль для воровства — далеко не лучшее применение его талантам. Он нам нужнее здесь, в реальном мире. И не только как средство передвижения, но и как чертовски грозная боевая машина. В чем, собственно, мы уже неоднократно убеждались на практике.
— Вел, знаешь, о чем я сейчас подумал? — обратился я — А как ты поймешь, кого можно грабить, а кого нет?
— Интерфейс вашего инвентаря представляет собой сетку из сотен ячеек, — начал тот. – То, по каким ячейкам вы распределяете вещи, напрямую влияет на то, как именно они будут расположены в непроявленной реальности. Вы можете сгруппировать все предметы в центре «острова», чтобы они не мешались, и заодно обозначите ими своё положение. Затем отметите полюса. Условный север — пространство перед вами, юг — пространство позади. Далее нарисуете для меня циферблат с числами и градусами. Так я смогу ориентироваться. После чего вы будете расставлять специальные метки. Желательно большие и яркие. Грубо говоря, зеленая бочка на три часа — и я обворовываю противника справа. Желтая — останавливаюсь и ничего не делаю. Красная — устраиваю диверсию, граблю до нитки и стараюсь испортить жизнь негодяя всеми доступными способами.
— Ты ведь давно это придумал, я прав? — улыбнулся я.
Стоило признать: план гида звучал вполне рабочим.
— Как только сообразил, что к чему.
— Что ж, скрывать не буду, твой энтузиазм заразителен. И думаю, сегодня у нас будет возможность опробовать твою идею на практике, — я ненадолго завис, прокручивая в голове сотню мыслей. — Кстати, есть еще один вопрос, который не дает мне покоя. Почему обычные големы, оказавшись в «Хранилище», вырубаются, а ты — нет?
— Для них время полностью останавливается, господин Эо. Как, впрочем, и для всего остального.
— Но не для тебя. Почему?
— Точно не знаю. Я долго размышлял на этот счет, но так и не сумел прийти к однозначному выводу. Полагаю, всё дело в стихиалиуме.
— Стихиалиуме? — переспросил я.
— Да. Те ампулы, что вы мне давали. Они не только помогли мне ускориться, но и пропитали мои детали. Айтель, дуртанг, колеса, фары. Так, словно я сам стал отчасти стихиалием. И заодно получил подобие временного иммунитета. Защиту от замедления. Шалем ведь тоже там был. И, как и я, мог спокойно перемещаться. Пару раз он появлялся в дверном проёме «Стрижа», излучал будничную скуку, после чего возвращался обратно. Вел себя так, будто бы уже бывал в непроявленной реальности. И не раз.
— Понял.
Хотя, если честно, ничерта я не понял.
М-да, надо бы подтянуть свои знания физики. Быть может, получится сделать пару-тройку открытий.
— Флин, долго еще?
— Практически закончили установку ядра, — ответил секретарь. — Затем обновим цеппелину зачарования и вернемся к «двести четырнадцатому». Устанавливать манипуляторы от мусорщика. Пять-семь минут.
— Хорошо.
Я покосился на гида.
Мне показалось, или Атлас обиделся? На весьма пренебрежительное обращение по серийному номеру, а не по имени.
А впрочем, это их дело.
Насколько я понял, автомобиль начал раздражать руководство Меридиана еще задолго до нашего появления. Бесил их своей инициативностью, нешаблонным поведением и тягой к индивидуальности. Желанием выделиться на общем фоне и хоть чем-то отличаться от остальных. В то время как Аполло были нужны простые исполнители. Монотонные извозчики, бесконечно бубнящие заготовленные реплики, а не выскочки. Что по итогу сыграло нам на руку. Наш «двести четырнадцатый» был уникален в своем роде, и второго такого нам не найти.
Думаю, «панк» сильно просчитался, когда решил сбагрить его нам.
— Не обижайся, Вел. Ты — лучшая на свете тачка. Единственная и неповторимая. А эти гномы — дураки, — улыбнулся я, похлопав машину по капоту. — Смотрят в упор, но не видят.
— Благодарю, господин Эо. Рад, что вы это заметили.
Я направился к стоящим поодаль друзьям.
Илай, Локо и Мозес повторно изучали чертежи штаб-квартиры. Герман и Глас репетировали поведение фанатиков Святого Трибуна. А Гундахар и вовсе отсутствовал. Сел в арендованный Атлас и укатил в неизвестном направлении, пообещав, что скоро вернется.
Сомнений не оставалось — генерал отправился в ту самую забегаловку, чья говорящая вывеска выбесила его не на шутку.
— Нет, так не пойдет, — покачал головой Эстир. — Ты должен говорить тихо, будто находишься в храме. И не надо так активно жестикулировать. Сложили ладони в молитвенном жесте и спокойно себе идем, не привлекая лишнего внимания. Усек?
— Да.
— Ладно. Давай еще раз.
Герман с шаманом вернулись на исходную.
— Слушай, а разговаривать вообще обязательно? — спросил танк.
— Нет, но лишним не будет. Все-таки семь молчаливых рыл выглядят куда подозрительнее тех, что спокойно болтают. Мы же типа друг друга знаем, чувствуем себя как дома и всё такое.
— Ну да, логично.
— Готов?
— Да.
— Тогда поехали.
Друзья нацепили на себя серьезные мины и медленно двинулись вдоль припаркованных тачек.
Первые секунд тридцать они шагали молча. Затем танк покосился на Гласа и как бы невзначай произнес:
— Святой отец, я согрешил.
— Что ты сделал, сын мой? — невозмутимо ответил тот.
— Я соврал.
— Что соврал?
— Что согрешил.
— Дурак, блин, — Эстир