Гинекологическая проза - Анна Бялко

Дома была только Соня. Она открыла Оле дверь и ахнула, увидев белое без кровинки лицо. Оля прошла в ее комнату, села на диван и очень спокойно, без выражения изложила случившееся.

– Я не знаю, что теперь делать, – закончила она тем же механическим голосом. – Но ни в какую больницу я не поеду и резать своего ребенка не дам.

– Я тоже совершенно не представляю, как тут быть, – пролепетала Соня со слезами на глазах. – Может, все-таки стоит поехать, все-таки врачи… И что же будет? Мы же не знаем…

При виде Сониных слез деревянное Олино спокойствие вдруг куда-то исчезло, из глаз как-то сразу тоже потекли слезы, ей стало страшно и неуютно, она вдруг почувствовала себя той, кем и была в ту минуту – маленькой, напуганной девочкой, и в этом бедственном положении инстинктивно прибегла к самому верному средству, каким пользуется каждый ребенок в минуту отчаяния.

– Я позвоню маме, – сказала она, вытерла глаза и пошла к телефону.

Олина мама работала в одном из бесчисленных научно-исследовательских институтов, в просторечье называемых «ящиками», институт был полусекретный, звонить туда было долго и сложно, потому что звонок шел через три коммутатора, и Оля с детства была приучена по пустякам мать на работе не беспокоить. Но сейчас она стоически прошла все препоны, стараясь только не всхлипывать в трубку, услышала наконец спокойный мамин голос и рассказала ей вкратце о произошедшем.

– Так, – сказала мама на том конце провода. – Ты все сделала правильно, перестань реветь, сиди дома, никуда не ходи, жди меня, я сейчас приеду.

Всегда легче жить, имея перед собой четкие инструкции. Оля повесила трубку, вернулась в комнату, заползла обратно в диван и стала ждать маму. Ждать маму, конечно, гораздо лучше, чем вообще не знать, что делать дальше, но на душе все равно было тошно. Соня сидела рядом и жалостливо гладила ее по плечу.

Олина мама, Наталья Сергеевна, была невысокого роста, носила сильные очки и разговаривала тихим голосом, в быту и на работе отличалась добротой и скромностью, но помимо этого в ней имелось еще одно скрытое свойство. Многие люди, знавшие Наталью Сергеевну годами, могли даже не подозревать о наличии данного свойства, но те, кому выдавалось столкнуться с его проявлениями напрямую, помнили о нем долго.

Наталья Сергеевна никогда не давала в обиду своих детей. В случае неоправданных посягательств сторонних сил на детское благополучие маленькая хрупкая женщина превращалась в стальной бульдозер с программным управлением и в этом состоянии была практически непобедима. В качестве иллюстрации можно только добавить, что Оля, в бытность свою школьницей, наиклассичнейшую угрозу всех учителей: «Вот маму в школу вызову» с успехом обращала против них самих. «Может, лучше маму в школу вызвать?»– ангельским голосом предлагала она учителям в случае каких-либо конфликтов, и если учитель по неведению или наивности соглашался, то встреча с Натальей Сергеевной сильно обогащала его педагогическую практику…

Минут через сорок раздался звонок в дверь. Оля поскакала открывать. Мама вошла, спокойная, собранная, чмокнула Олю в нос, поздоровалась с Соней, рассмеялась:

– Господи, ну вы тут прямо как на похоронах сидите, девочки, вы чего? Ничего ведь не случилось пока, мало ли, кто что там сказал, умирать теперь, что ли. Ты как сама себя чувствуешь? Нормально? – Оля кивнула. – Расскажи мне все еще раз, с самого начала.

Оля, слегка воспрявшая духом после маминого прихода, снова уселась на насиженное место в диване, держа в руках мамину сумку. Рассказывая свою печальную сагу в очередной раз, она раскрыла ее и стала копаться внутри, перебирая в руках бесконечные маленькие предметы, которыми полна каждая женская сумка: записную книжку, кошелек, расческу, платочек, ручку, старые автобусные билетики, карамельку в замусленном фантике. Процесс успокаивал, все предметы были знакомые и милые, пахли домом и напоминали то время, когда маленькая Оленька, встречая маму с работы, вот так же начинала копаться в сумке, отыскивая какой-нибудь гостинец. Рассказ тем временем подходил к концу, Оля закончила его словами:

– Ну, я и ушла. Ну и все. – Развернула карамельку и сунула в рот.

– Понятно. – Мама кивнула. – Покажи направление.

– Зачем? – удивилась Оля.

– Покажи. Надо прочитать, что они там про тебя пишут. И вообще, оно – твой единственный документ, в консультацию-то ты больше не пойдешь, это ясно.

Внутренне порадовавшись, что не выбросила злополучную бумажку, Оля вручила маме скомканный «документ». Наталья Сергеевна развернула его, разгладила, насколько было возможно, ладошкой и внимательно изучила, морщась на неразборчивый врачебный почерк.

– Н-да. Не много, прямо скажем. «Направляется на госпитализацию… та-та-та… оперативное вмешательство… та-та… киста правого яичника…» Про беременность ни слова, вот зараза. Ну ничего. Хоть что-то, с чего начать.

– Наташ, что начать? – в ужасе спросила Соня. Излучаемая мамой энергия пугала ее.

– Ну как же, – пояснила мама, – надо ведь разобраться, понять, что все-таки происходит. Катастрофы, скорее всего, никакой нет, но знать-то надо. Есть и хорошие врачи, сходим к ним.

– Мам, ну ты-то веришь, что я беременна? – перебила ее Оля. – Не хочу я больше ни к каким врачам, ну их.

– Дурочка. Конечно верю, беременна, и все с тобой, скорее всего, в порядке, но дело важное, тут запускать нельзя, и времени на все не так много. Речь-то уже не о твоем здоровье, ты пойми.

– Да, правда, – вздохнув, согласилась Оля. – И что будем делать?

– У моей подруги был врач знакомый, гинеколог, неплохой. Я сейчас позвоню, и мы с тобой для начала туда съездим, а там видно будет, – подумав, сказала мама. Она взяла записную книжку и пошла к телефону.

– Ну все, я договорилась, сегодня около шести мы с тобой сходим к врачу, ее зовут Люба, она даже и живет недалеко от нашего дома, – сказала мама, закончив переговоры. – Олюнь, собирайся, поедем прямо сейчас, хочешь? Или ты Мишу будешь из института дожидаться?

– Нет, мам, я с тобой, – судорожно вырвалось у Оли. Перспектива общения с Мишей ее не прельщала, и без того сейчас тяжело. Она, конечно, все ему расскажет, но лучше потом. Может, вообще обойдется, и рассказывать будет нечего, а он ведь страдать начнет… Представить страшно.

Приехав домой, мама, даже не сняв туфель, метнулась к книжному шкафу, достала оттуда видавший виды медицинский справочник, раскрыла его на разделе «Акушерство и гинекология» и протянула Оле со словами:

– На, садись и читай.

– Мам, – удивилась Оля, – что читать? Я же не знаю, что со мной.

– Вот именно, – сказала мама. – И никто не знает. И никто и не будет знать, если ты сама этого не поймешь, потому что это никому не нужно, кроме тебя. Это ты и твой ребенок, почему ты считаешь, что какая-то тетка в консультации должна разбираться в тебе лучше, чем ты сама? Тебе это важно, а ей нет, у нее таких, как ты, десятки каждый день ходят.