Дранг нах остен по-русски. Проверка боем - Виктор Зайцев

– Можно или нельзя, я не знаю. Мое дело – охранять солнцеликого шаха и столицу Персии. Я отправил на южную дорогу три тысячи конных дружинников, они смогут задержать русов, надеюсь, хотя бы до вечера. Нужно решать, солнцеликий, оставаться так близко от вражеской армии опасно. Прошу дать распоряжение о срочном отъезде двора из Исфахана на север, в Кум или Тегеран. Срочно, сегодня же ночью.

– Ты меня пугаешь, – тихим голосом ответил шах, побледневший от ужасной новости. Джелаль-эд-Дин никогда не был трусом, в его преданности не было оснований сомневаться. Однако привычка во всем видеть подвох, возможный заговор против свой власти заставила Аббаса высказать свои сомнения. – В городе двадцать тысяч опытных ветеранов, шесть тысяч городских стражников. По донесениям первого гонца, русов высадилось на берег не больше пяти тысяч пехотинцев, без коней или верблюдов. Откуда они здесь?

– Гонец сообщает о странных само движущихся повозках, которые катятся быстрее скачущего всадника. На этих повозках русы перегоняют любого конного вестника, потому мы не успели получить донесения прежних гонцов.

Шах встал с подушек, на которых недавно лежал, наслаждаясь стихами в послеполуденной неге. Лето в этом году наступило рано, от изнуряющей жары можно было укрыться лишь за толстыми стенами дворца с окнами, выходящими во внутренний дворик. Там, закрытые от любопытных глаз, под сенью высоких деревьев, рядом с журчащим фонтаном играли жены и наложницы шаха под бдительным присмотром евнухов. Сейчас, в напряженном молчании после страшных новостей, веселый щебет и смех женщин, долетавший до второго этажа, где отдыхал Аббас, казался неуместным. Владыка Персии подошел к окну, машинально улыбнулся при взгляде на молодых жен, затем перевел взор на окраину города, хорошо различимую с высоты дворцовых строений. Жаль, окна выходили на север, хотя дальше двухчасового перехода от города ничего не видно, в любую сторону. Мешали горы, окружавшие столицу.

Добрая четверть часа понадобилась шаху Аббасу, чтобы поверить в рассказ Джелаль-эд-Дина, осмыслить его и вызвать приближенных придворных для организации срочного выезда шахского двора из Исфахана. С собой Аббас решил взять верную тысячу телохранителей и десять тысяч дворцовой конницы – самые преданные лично Аббасу войска. Целый час ушел на подробные распоряжения, понукания и даже гневные угрозы неповоротливым жирным евнухам. За десять лет своего правления шах Аббас ни разу не покидал столицу вместе с женами и казной в такой спешке. Как всегда бывает в подобных случаях, нужные люди оказывались дома, повозки в ремонте, кони и ослы на пастбище. Однако при виде смертельно бледного шаха, боявшегося сразу двух опасностей – переворота и плена, дворцовые чиновники даже не пытались спорить с Аббасом. Выгнав последнего евнуха, шах обессиленно плюхнулся на подушки, но снова вскочил в нервной встряске. Только сейчас, разогнав всех подчиненных, Аббас понял, насколько близок он к смерти и потере трона.

– Срочное сообщение от наместника города Казеруна. – Хранитель дворцовых покоев в этот день вел себя совершенно неподобающим образом, видимо, чувствовал опасную ситуацию. Заметив утвердительный кивок шаха, хранитель отошел в сторону. Двое служек под руки привели гонца, еле стоявшего на ногах. Лица его под слоем пыли не было видно, но парень смог передать пенал со свитком сообщения в руки хранителя, упал на ковер в глубоком поклоне. Хранитель протер пенал, осмотрел печать, достал свиток сообщения, и гонца унесли.

– Читай, – нетерпеливо бросил шах, усаживаясь за низкий столик, где стояли чашки с остывшим зеленым чаем и шербетом. Аббас так нервничал, что в нарушение этикета сам добавил себе напитка из чайника и нервно начал пить, прислушиваясь к словам хранителя, читавшего донесение из Казеруна.

– … за день русы доехали на своих само движущихся повозках до Казеруна, не выходя из этих повозок, перестреляли из своих ружей пять тысяч всадников, выставленных под стенами города. Затем из пушек за полчаса разрушили все крепостные ворота и часть городских стен. Пушки у русов стреляют быстро и далеко, одного выстрела хватило, чтобы разрушить главные ворота города. Городскую стражу русы перебили прямо в Казеруне, до наступления темноты город был ими захвачен. Отправляю гонца с этими важными сведениями, о солнцеподобный шах, чтобы сообщить о появлении страшных врагов… – Закончив чтение, хранитель покоев добавил: – Гонец скакал на самых быстрых скакунах, но у ворот Исфахана его перегнали русы на своих повозках. Гонцу пришлось спрятаться и пробираться в город через восточные ворота, пока русы окружали столицу. Только поэтому он смог добраться сюда. Думаю, что все ворота в город закрыты нашей стражей.

– Что получается? Русы успели окружить Исфахан? – У шаха не было сил вставать, он лихорадочно подсчитывал, сколько войск находится в столице. И боялся спросить себя: надолго ли хватит этих войск для противостояния непобедимым русам?

Вскоре его страхи подтвердились: громкая частая стрельба из ружей и пушек послышалась с южной окраины столицы. Видимо, там гяуры расстреливали трехтысячный отряд конницы, отправленный два часа назад по южной дороге Джелаль-эд-Дином. Затем выстрелы стали слышны с востока, запада и самые последние донеслись с севера. Все, столица Персии и ее правитель шах Аббас оказались в кольце вражеских войск. Надо ли говорить, что этой ночью в окруженном городе не спал никто. Страх и паника, охватившие жителей богатейшего Исфахана, давили на всех, заставляя напуганных горожан совершать глупые поступки, непонятные самим персам. Придворные шаха Аббаса продолжали суматошно собираться в дорогу, словно заклинание повторяя приказ правителя Персии об отъезде утром на север. По дворцу правителя ночь напролет таскали тяжелые сундуки, ворохи платьев, ковры, оружие. Сам Аббас пытался заснуть, вздрагивая в полной тишине, которая пугала сильнее всякого шума.

Горожане готовились к осаде, привычно прикидывая запасы в кладовых и погребах. Официально было объявлено, что на город напала небольшая банда разбойников, воспользовавшихся тем, что армия ушла на восток. Как всегда, нашлись знатоки, уверявшие, что осада продлится не более месяца, в самом плохом случае. Именно столько займет возвращение армии от долины Инда. Если, конечно, доблестные витязи шаха уже завтра утром не разгонят отребье, нагло напавшее на честных людей под покровом ночи. Никто даже не заикался о том, что три тысячи вооруженных до зубов всадников, выехавших после полудня из южных ворот, так и не вернулись обратно. Хотя русы подошли к городу именно с юга. Никто не говорил о страшном дальнобойном и скорострельном оружии русов, из которого на глазах многих горожан были расстреляны несколько сотен безумцев, рискнувших напасть на самодвижущиеся повозки с копьями и саблями. Однако только глухой не слышал этих слухов, распространившихся по городу быстрее самого сильного пожара.

Все жители столицы Персии знали, что войска шаха третью неделю воюют с неведомыми русами, год назад захватившими могущественную империю Великих Моголов. Многие успели лично увидеть, как эти русы расстреляли сотни персидских воинов без всякого урона для себя. Однако люди продолжали верить в защиту крепостных стен, веками спасавших горожан от вражеских набегов. Как всегда, люди не желали верить в неприятные для себя вещи, словно это спасет их от неприятностей. Лишь самые разумные и опытные богачи прятали свои ценности в тайниках, показывая их младшим наследникам, в надежде, что хотя бы они выживут. Бедняки, многие из которых понимали, что будут первыми жертвами голода и вражеского оружия, под покровом ночи покидали город. Самые толковые лично выводили за городские стены своих жен и детей, подкупая дежурную стражу немудреными лепешками и дешевым вином. Столичные стражники давно жили одним днем, иначе бы не пошли на такую собачью работу. Они наливались дармовым пойлом, закусывали, не опасаясь вражеского нападения. Ибо в самомнении своем не верили, что русы пойдут на приступ в первую же ночь, без разведки и переговоров.