Возмездие - Александр Тамоников

– Сейчас ничего не изменилось. Я знаю, как вести себя в кафе и как не засветить Балбеса. Ты не обратил внимания на то, о чем я намерен говорить с барменом. А я обозначил тему.

Чернышев вздохнул:

– Ну, да, о службе тяжелой, неблагодарной… малооплачиваемой.

– Вот, Черныш, малооплачиваемой! Бармен по-любому передаст наш разговор тому, кто стоит над ним. Хотя вряд ли бармены знают кого-либо в цепи транзита наркоты до их точки. Кроме прямого поставщика, но нам пока и поставщика будет достаточно. Тот, если не дурак, а он наверняка человек не глупый, обязательно обратит внимание на мои жалобы. И особенно на сетования о малой зарплате.

Чернышев потер подбородок:

– Погоди, погоди, уж не хочешь ли ты сказать, что планируешь заинтересовать в себе наркоторговцев?

– Именно это я и хотел сказать! Возможно, они не примут мои слова всерьез, ну поплакался участковый, и черт с ним, а возможно, попытаются прощупать. Им я как сообщник был бы весьма кстати. Или не прав?

– Прав. Вопрос: заинтересует ли их простой участковый?

– Почему простой? Участковый, у которого друг заместитель начальника МОБ, а у друга папа в Генеральной прокуратуре на высокой должности! Тем более что мы воевали вместе. Все это бандиты пробьют без особого труда. А уж какое примут решение, посмотрим!

– Не нравится мне задуманная тобой игра, командир! Как бы она не закончилась хреново, не успев начаться!

Дементьев посмотрел на друга:

– Что ты имеешь в виду?

– А то! Возьмут наркобароны и решат не привлекать тебя к сотрудничеству, а грохнуть по-тихому. В подъезде собственного дома. Чтобы не мешался под ногами. Этот вариант ты не рассматриваешь? Ведь у них уже может быть человек в нашем ведомстве, зачем бандитам еще один мент? Платить лишние деньги?

– Я рассматривал многие варианты, было время подумать, и вот что скажу тебе, Черныш. Во-первых, менты как сообщники всегда нужны бандитам. И они будут платить участковому, даже при наличии более высокопоставленного милицейского чина, работающего на них. Мы стараемся как можно больше внедрить своих людей в их среду или завербовать тех, кто уже там промышляет. И бандиты стремятся к тому же. Чем больше ментов пашет на них, тем лучше. Тем спокойнее. Теперь, во-вторых, допустим, наркодельцы заподозрят неладное и решат убрать меня, что очень и очень маловероятно, потому как может вызвать непредсказуемые последствия. Бандиты прекрасно знают, что менты за своих землю роют и ищут убийцу с особым усердием. Наркодельцам это надо? Совершенно не надо. Но допустим, что главарь нашей группировки наглухо пробитый придурок, хотя таких в той среде просто быть не может. Однако допустим практически невозможное. Бандиты решают убрать меня, по твоим словам, тихо, в подъезде собственного дома. Как ты считаешь, Черныш, как они и какими силами будут действовать? Если учитывать, что шум и громкое расследование им не нужно?

Чернышев сказал:

– Скосят под грабеж! Устроят в подъезде засаду из двух-трех вышибал, и как только ты появишься – битой по голове. Карманы вывернут и свалят, убедившись, что ты мертв.

– Так они и будут действовать. А теперь вспомни «карусель» в спортзале, когда только пришел в отряд. Сколько вас тогда, молодых, но уже неплохо подготовленных в десанте бойцов выходило на меня?

– Шестеро!

– И чем закончился учебный рукопашный бой?

– Ну повалил ты нас, повалил! Но это было в спортзале, и ты был готов к бою!

Дементьев произнес:

– А я и сейчас всегда готов к бою! И опасность чую, как кот рыбу. Служба в спецназе не прошла даром. Сколько раз мы сходились в рукопашке с «духами»?

– Не помню!

– Три раза. И один, когда не ожидали нападения. Помнишь, работали по сигналу в заброшенном доме в Грозном? Тогда выходили на зачистку чисто для проформы. Поступил сигнал обывателя о наличии в доме подозрительных личностей, следовало отреагировать, и пошли проверить информацию. А налетели на двенадцать боевиков. Применять оружие было поздно, сошлись в коридоре на встречных курсах. И что? Где сейчас те двенадцать боевиков? На кладбище. Бандитов, которых готовили в афганских и грузинских лагерях профессионалы-инструкторы, валили, а тут с какой-то местной шпаной не справимся?

Чернышев поднял ладони вверх:

– Ладно! Ладно! Согласен, завалить тебя, что по-тихому, что по-громкому, практически невозможно, да и, тут ты прав, не решатся они на убийство офицера милиции. Коси не коси под малолеток или наркоманов, а искать убийц будут по-серьезному. И в конце концов найдут. На это ни один, даже самый пробитый, авторитет не пойдет. Но и шансов, что тобой заинтересуются наркобароны, не так много.

Дементьев пожал плечами:

– Не заинтересуются, и черт с ними. До обеда потусуюсь в кафе и сюда. Уходить придется с концами, потому что хвост мне они обязательно прицепят и отрубать его будет нельзя. Но в дело вступят твои ребята. Я даже в какой-то степени отвлеку внимание бандитов. Проводив меня, они успокоятся.

Чернышев спросил:

– Уверен, что принял правильное решение?

– А ты нет?

– Не знаю, командир! В принципе ты, как участковый, обязан обходить участок, и в твоем появлении в кафе не будет ничего странного, если, естественно, поведешь себя соответствующим образом. А там, чем черт не шутит, может, и клюнут на приманку наркоторговцы. И внимание их ты действительно рассеешь. Для опергруппы это лишним не будет.

– Значит, договорились?

– А мы разве о чем-то договорились? По-моему, ты принял решение еще до моего приезда.

– Но разрешаешь провести, скажем так, разведку местности?

– Тебе нужно мое разрешение?

– Ну не к начальнику же отдела участковых РОВДа обращаться?

– Ладно, командир, работай! Как закончишь свою разведку в парке, позвони мне! Будет что интересное, встретимся.

Дементьев добавил:

– Но не здесь, в РОВДе!

– Добро!

Пожав другу руку, капитан Чернышев покинул участковый пункт милиции. Проводив его машину взглядом из окна и убрав со стола в сейф служебные бумаги, Андрей набрал номер жены.

Катя ответила практически тут же:

– Да, Андрюша?

– Ты отдохнула?

– Да, я в порядке! Когда ждать тебя?

– Уже иду, через десять минут буду!

– Тогда разогреваю обед!

– В магазине ничего купить не надо?

– Ой, совсем забыла, у нас черного хлеба почти не осталось.

– Задачу понял, будет хлеб!

Дементьев отключил телефон, подумал, как мало человеку надо для счастья. Любимый человек рядом, уютная, пусть и небольшая, квартира, нужная людям работа, достаток, позволяющий удовлетворять насущные проблемы. И все! Живи и радуйся. Нет, находятся уроды, которым всего этого мало. Им подавай шикарные особняки, крутые машины, прислугу, длинноногих проституток, яхты. А это стоит огромных денег. Где их взять? Честно, как ни напрягайся, какой пост, даже самый высокий, ни занимай, не заработаешь. Остается воровство, преступная деятельность. Те же наркотики. Город поражен этой заразой. Целое поколение медленно, но верно, добровольно и чуть ли не строем шагает в могилу. А сколько их уже ушло в мир иной? Тысячи? Сотни тысяч или миллионы? Кто считал? Никто! Официальная статистика – туфта полнейшая. Статистика – это ерунда. Как может быть счастлив тот подонок, который торгует дурью? Деньги, сделанные на крови и смерти, счастья не принесут. Так почему некоторые представители рода человеческого до такой степени становятся заложниками денег, что ради этих бумажек готовы уничтожить подобных себе? Да, жизнь изменилась. А стоило ли ее менять, чтобы получить то, что имеем сейчас? Беспризорных детей, наркоманов, алкоголиков, обездоленных стариков, когда-то отстоявших страну от фашистского нашествия, инвалидов всевозможных локальных военных конфликтов или техногенных катастроф? Просто нормальных людей, которым банально не хватает денег на жизнь? А сколько граждан за годы перемен, начиная с девяностых, потеряла страна? Десятки миллионов. Столько, сколько не теряла ни в годы репрессий, ни даже во время всех войн двадцатого века? Так что это за перемены? Что за новая жизнь, которая уничтожает народ? И это только физически. А морально? Сколько духовных калек живет среди нас? Они уже ни во что не верят. Ни во что и никому, потому что видят: политиканы говорят одно, а делают другое. Армию опустили ниже плинтуса, а как что, сразу вперед войска. Договариваться разучились, дружить разучились, жить вместе разучились. Раньше было по-другому. Спокойнее. Веселее. И… человечнее. А сейчас? Одним все, другим ничего. Разница в доходах между одними и другими огромна. Такой разницы в условиях жизни нет ни в какой другой цивилизованной стране. Но хватит об этом! Думай не думай, говори не говори, митингуй не митингуй, а толку никакого, только настроение испортишь. Надо домой идти. Катя, наверное, уже не раз подогревала обед. Катя! Его луч света в этом мутном царстве.