Изменница поневоле - Галина Владимировна Романова

Тела. Сочного женского тела, которое можно мять, которым можно наслаждаться.

– Что ты там делаешь, эй? – тихо окликнул он.

Она вздрогнула, завела прядь за ухо, глянула на него с преданной улыбкой. И почему-то шепотом ответила:

– Пытаюсь систематизировать записи.

Он одобрительно ей улыбнулся, резко сел на кровати, потянулся с хрустом. Не стесняясь утреннего возбуждения, встал и пошел к столу. Прижался к ее спине, склонился к шее, принялся жадно целовать.

– Может, отложим на потом, а, детка? – зашептал он, распаляясь.

– Ванечка, погоди, милый. – Ирина поежилась и слегка отстранилась. – Кажется, я что-то такое уловила.

– Да? И что же?

Он был недоволен, что она его не приняла, и даже хотел обидеться. Но потом решил, что дело важнее. Сдернул простыню с кровати, обернулся, сел на табурет напротив голой Ирины.

– Вот, смотри. – Она один за другим выложила перед ним сразу четыре автобусных билета. – Они все в одном направлении и с одной автобусной станции. На одном из них ручкой написано: «Гаврилов».

– И? Что нам это дает?

Ему сложно было сконцентрироваться, когда перед глазами колыхалась тяжелая грудь Ирины и бледно-розовые соски скользили над разложенными бумагами. Прядь волос выпала из-за уха и рассыпалась. Полные губы слегка приоткрыты. И в этой пряди, и в этих губах ему слышался зов тела.

Как все в ней эротично! Даже с подносом в столовой она вышагивает богиней. Сколько времени он убил на худенькую вредную Настьку! Сколько проблем поимел из-за нее!

– Слушай, ты бы надела что-нибудь, Ир, – попросил он. – Так же невозможно!

– Извини.

Она выскочила из-за стола, чем-то там зашуршала. Взвизгнула молния на джинсах, щелкнула заколка в волосах.

– Так лучше?

Волосы забраны наверх, маленькие ушки и длинная шея обнажены. Под левым ухом след от его вчерашнего поцелуя. Но футболка на голое тело спасала плохо, грудь вела себя вольготно. Да и под джинсами наверняка нет трусиков. Он же помнил, куда вчера положил ее нижнее белье. В шкаф он его положил. А она шкаф не открывала.

– Ненамного, – признался он. – Слушай, давай все же сначала приляжем. Я так не могу…

Из кровати они выбрались часа через полтора. Ему ее все было мало. Даже удивительно. Секс с Настей в последнее время казался скучным и обременительным. Он даже паниковать начал, подумал, что стареет. А с Ириной все по-другому. Все ярко, резко, оглушительно.

Они вымылись в тазике, согрев воды. Потом позавтракали яичницей и чаем с имбирными пряниками. И взялись, наконец, за дело.

– Как ты думаешь, что мог делать твой друг в том населенном пункте? – спросила Ирина, когда обнаружились еще два автобусных билета. – Каждые две недели в один и тот же населенный пункт. Что там?

– Я не знаю. Я не очень хорошо знаю окрестности.

– Я сверилась с календарем. Это все были выходные дни, воскресенья. Скажи, твой друг был верующим человеком?

– Настя? – невольно выпалил он и тут же прикусил язык.

– Так твой покойный друг – девушка? – Ее взгляд уколол, укорил и тут же успокоился. – Пусть Настя. Она была верующей?

– Почему ты спрашиваешь?

– Потому что недалеко от этого городка два монастыря, женский и мужской. И еще огромное кладбище. Может, там у нее кто-то похоронен?

– Исключено. Мы с ней не местные, приехали издалека. Здесь у нее никого нет.

– Так, может, она ездила молиться?

– Не может быть! Она крест даже не носила. Может, и верила в глубине души, но точно не до фанатизма. Не до такой степени, чтобы ездить в монастырь молиться!

– Уже неплохо, – кивнула Ирина и накрыла все шесть билетов, сложенных один на другой, ладонью.

– И что хорошего? Ничего не понимаю. Зачем она туда ездила?

– Она за кем-то следила, Ванечка. Некто Гаврилов, думаю, привлек ее внимание. Не знаешь человека с такой фамилией?

– Нет.

– И почему она за ним следила, тоже предположить не можешь?

– Вот тут предположений уйма, Ириш, – фыркнул Иван со злостью и нервно стиснул затылок ладонями. – Она могла влезть во что угодно – от мелкого хулиганства и бандитской разборки до государственного переворота. У нее просто нюх был на всякие мерзкие дела, творившиеся вокруг. Они ей как будто сигналы какие-то слали: эй, Настя, мы здесь! Кошмар, как сложно с ней было.

– Она была твоей девушкой? – догадалась Ирина и закусила губу.

– Да.

– Что с ней случилось? – В ее голосе появились ревнивые нотки.

– Она влезла во что-то, и ее… убили. – Ирина тихо охнула, он продолжил: – Следователи считают, что из-за этих самых бумаг. Но я, сколько ни возился, так ничего и не понял. Решил разобраться и… И, кажется, потерпел поражение.

– Ты их не отдал? – Ирина прикрыла рот ладошкой. – Утаил от следствия улики, получается?

– Нет, не так, детка. – Он давно придумал, что скажет, когда придется отвечать на этот вопрос. – Вот это все – ее наследие. Оно может стать книгой, бестселлером. А для следователей это всего лишь папка в деле, ничего не значащая. Они ее подшили и забыли. А мы с тобой… Мы с тобой подарим ее делу бессмертие, малыш. Мы с тобой напишем книгу.

– А как же Настя? – Ирина растерянно моргала. – Это же ее тема! Значит, и книга должна быть ее.

– Это, милая, всего лишь ее бумажки. Разрозненные бессистемные записи, в которых еще разбираться и разбираться. И кто знает, как все у нас с тобой выйдет. И книга, Ирочка, будет наша. Наша! Но посвящение Насте мы можем сделать на титульном листе.

Он ее убедил. Она заулыбалась и снова склонилась над бумагами.

– Нам надо установить личность этого Гаврилова, Ванечка. Когда установим, поймем многое. – Ее рука сместилась на старые газетные вырезки. – И тогда многое станет понятно.

– Уф, какая ты догадливая, – не без раздражения отозвался Иван.

Он как раз дочитывал заметку о гибели байкера Митрофанова, выудив ее из стопки старых газет. Три года той аварии! Как, каким боком она пересекается с нынешним расследованием Насти?

– И как, интересно, мы это сделаем? Билеты на автобусные пригородные рейсы продаются без регистрации. Паспорт никто не требует. И?..

– Но сейчас везде на посадочных платформах есть видеокамеры, милый, – загадочно улыбнулась Ирина. – Если мы просмотрим записи хотя бы по датам трех последних ее поездок, мы сможем, наверное, определить, кто ехал с ней одним рейсом все три раза.

– А если там не один такой человек? Если целая толпа совершала паломничество в монастыри по выходным?

– Но не все же среди них Гавриловы! – рассмеялась она, довольная собой.