Лекарство от развода - Дженнифер Хейворд

Фрэнки долго молчала.

– Кобурн изменился, когда вы помирились. Стал уравновешенным. Даже в нынешних обстоятельствах он сохраняет спокойствие, чего раньше не было. Все благодаря тебе, Диана.

Она отвернулась, и глаза ее защипало от слез. Ей казалось, что у них с Кобурном установились прекрасные отношения. Но, увидев Фрэнки и Харрисона, Диана почувствовала, что в сердце ее закралось сомнение. Она хотела, чтобы муж отдавался ей целиком. А он делился с ней лишь частью себя. И ей становилось от этого больно.

Вскоре Харрисон и Фрэнки ушли. Кобурн отправился в кабинет, чтобы проверить почту, а Диана, убрав со стола оставшуюся посуду, приняла горячий душ.

Колючие струи воды немного успокоили ее. Вытершись, она надела ночную рубашку. Но когда в спальню вошел Кобурн, женщина снова насупилась. По лицу его было видно, что терпение достигло предельной точки.

– Мы же решили выбросить это одеяние в мусорную корзину.

– Это ты решил.

Диана прошла мимо него к шкафу, чтобы взять лосьон для тела. Он схватил ее за талию и прижал к себе.

– Мы также решили, что ты перестанешь постоянно менять настроение.

– Не считаю, что мое желание надеть ночную рубашку подпадает под эту категорию.

Кобурн неопределенно хмыкнул. Диана оттолкнула его руку, но он, присев на кровать, усадил ее к себе на колени.

– Я отшлепаю тебя за плохое поведение.

Эта угроза обычно возбуждала Диану. Но сейчас ей хотелось выцарапать ему глаза.

– Пусти, Кобурн. Сейчас не самое подходящее время для того, чтобы давить на меня.

– Почему? Ты была в хорошем настроении, когда я пришел домой.

– Я и продолжала бы пребывать в прекрасном настроении, если бы ты не хватал меня.

Губы его сжались. Кобурн был готов взорваться. Опрокинув жену на спину, он навис над ней.

– Я выпорю тебя, – выдохнул он, закинув ее руки за голову и прижав их к матрасу, – но это не поможет мне понять, что творится в твоей голове.

Диана пыталась вырваться, с трудом сдерживая слезы.

– Черт возьми, Кобурн, пусти меня. У меня нет настроения.

– Скажи, что происходит, и я отпущу тебя.

Она выругалась, а он в ответ впился в ее рот страстным поцелуем. Диана принялась бороться с ним. Она брыкалась, изгибаясь всем телом, пока силы не оставили ее. Размякнув, женщина разрыдалась.

Диана возненавидела себя. Это было проявление слабости. Она почувствовала себя раздавленной.

Кобурн отпустил ее:

– Скажи, что с тобой.

Диана прикусила губу. Она не хотела ничего говорить, но слова сами собой срывались с языка.

– Я испугалась.

– Чего?

– Я испугалась за нас. За ребенка. Я не знаю, что с нами будет…

Кобурн нахмурился:

– У нас все хорошо.

– Что, если ты поймешь, что на самом деле не хотел ребенка? Что, если мы испытаем такой стресс после его рождения, что наши отношения рухнут?

– Не рухнут. И я хочу ребенка. Признаюсь, мне потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к этой мысли. Раньше я о детях не думал. Ты знаешь историю моей семьи, она не была счастливой. Но разве я могу отвергнуть существо, которое мы с тобой создали вместе? Это невозможно. А что касается моих чувств к тебе… Разве я полетел бы за тобой на край света, если бы ничего не испытывал?

Она страдальчески взглянула на него:

– Я не знаю, что ты испытываешь ко мне. Я безумно тебя люблю. Если честно, я не переставала любить тебя ни на минуту. Наверное, я пошла на свадьбу в надежде увидеть тебя. В надежде на то, что ты все еще любишь меня.

Что-то дрогнуло в его лице. Он молчал так долго, что Диана услышала стук своего сердца. В конце концов, когда она уже не могла это выносить, он посмотрел ей в глаза.

– Знаешь ли ты, как долго я ждал этого признания? Наверное, целую жизнь. Я даже сомневался, что это когда-нибудь произойдет.

Диана вытерла слезы:

– Мне нужно быть уверенной, что твое сердце открыто для меня. Мне нужно знать, что ты снова меня любишь.

Глаза его потемнели.

– Как ты думаешь, почему я не подписал документы о разводе? Потому что не мог отпустить тебя. Ты завладела частицей моего сердца, чего не удавалось сделать ни одной женщине. Тебе это о чем-то говорит?

Диана по-прежнему сомневалась. Ей хотелось большего.

– Я хотел возненавидеть тебя за то, что ты покинула меня, – шепнул Кобурн. – Я очень старался. Но не смог.

Сердце ее возликовало. Это было похоже на признание в любви. И этого было достаточно.

Обхватив затылок мужа, Диана прильнула к его губам. Он позволил ей целовать его, но не обнимал.

Она сорвала с Кобурна майку, отчаянно желая ощутить его тело, почувствовать его внутри себя. Закрепить ту связь, которую они сейчас восстановили.

– На тебе слишком много одежды.

– Ты вроде бы велела не прикасаться к тебе.

– Я передумала.

– Правда? Тогда снимай ночную рубашку.

Присев на кровати, Диана сняла ее. Глаза Кобурна жадно блеснули, когда он окинул взглядом ее обнаженное тело.

– А теперь я тебя отшлепаю.

Дыхание ее застряло в горле.

– Ты не посмеешь… – Но ей так и не удалось договорить. Опрокинув Диану на живот, он коленом прижал ее к матрасу. – Кобурн…

– Расслабься, жена, – прорычал он. – Такое наказание тебе нравится.

Да, это ей нравилось. Даже очень.

Кобурн сбросил джинсы и овладел ею. Мир вокруг перестал существовать, и вскоре они оказались в сказочном месте, где не было недомолвок. Там царила правда.

– Джек Ниманн задерживается на десять минут.

Кобурн нахмурился, когда Фрэнки сообщила ему об этом. Крупный инвестор и его главный оппонент опаздывал.

Ему следовало бы быть дома и одеваться к благотворительному вечеру, на котором он должен был присутствовать вместе с женой. Но Кобурн собирал овец в загон. Толстые овцы с громадными состояниями и непомерными амбициями, очень умные и безжалостные, не торопились.

– Сообщи, когда он прибудет, – рыкнул он.

Воспользовавшись паузой, он еще раз продумал план расширенного совещания, которое, возможно, станет решающим. Он был готов к этому. Корпорация выпустила бракованные детали для тормозов, вследствие чего погибли люди. Кобурн хотел убедить совет директоров, что надо публично заявить об этом, хотя последствия могли стать катастрофическими.

Это было очень трудное решение. Но у Кобурна был верный друг, поддерживающий его, – жена, которая теперь ценила семью превыше работы.