Кафе лунатиков - Лорел Гамильтон

Я вернулась к именам. Под номером семь значилась Маргарет Смитц. Жена Джорджа Смитца? Пегги – уменьшительное от Маргарет. Как из Маргарет получается Пегги – понятия не имею, но это так.

Последние страницы содержали предложения Маркуса о том, с кем мне следует говорить. Все бы этому типу командовать! Еще он дал объяснения, почему попросил меня о помощи. Он считал, что другие оборотни будут свободнее говорить со мной, чем с его волками. Без шуток – я была вроде компромисса. Полиции они не доверяли. А к кому еще обратиться лунарно ограниченным за помощью, как не к соседу-аниматору?

Я не очень понимала, что могу для них сделать. Я же не без причины послала Джорджа к Ронни: я не детектив. Никогда в жизни я не занималась поиском пропавших. Когда завтра – прошу прощения, сегодня утром – я увижусь с Ронни, ее надо будет проинформировать. Пропавшая жена Джорджа – случай, восемь пропавших ликантропов – уже картина. Им бы надо пойти в полицию, но они ей не доверяют. Еще в шестидесятых ликантропов линчевали и сжигали на кострах. Так что я не могу поставить им в вину излишнюю недоверчивость.

Папку я положила на ночной столик и заметила на нем белую визитную карточку, на которой был только номер телефона. Эдуард дал ее мне всего два месяца назад. Впервые у меня появилась возможность с ним связаться – до того он просто появлялся сам. Обычно тогда, когда мне это было никак не нужно.

Отозвался автоответчик: “Оставьте сообщение после сигнала”. Пискнул длинный гудок.

– Это Анита. Какого черта ты делаешь в городе? Перезвони, как только сможешь.

Обычно я не грублю автоответчику, но, черт побери, это же был Эдуард! Он меня знает, и к тому же не ценит галантерейностей обращения.

Я поставила будильник, выключила свет и завернулась в одеяло, сунув под бок своего верного пингвина. Не успела я согреться, как телефон уже зазвонил. Я ждала, чтобы автоответчик снял трубку, но на восьмом звонке сдалась. Я же его забыла включить, дуреха!

– Не дай Бог вы звоните по пустякам, – сказала я в трубку.

– Ты велела перезвонить поскорее. – Эдуард.

Я втянула трубку под одеяло.

– Привет, Эдуард.

– Привет.

– Зачем ты в городе? И что тебе было нужно в “Кафе лунатиков”?

– А тебе?

– Блин, сейчас почти шесть утра, а я еще глаз не сомкнула. Нет у меня времени в игрушки играть!

– А что было в той папке? На ней была кровь – чья она?

Я вздохнула. Непонятно, что ему рассказать. От него может быть огромная помощь – а может выйти так, что он поубивает тех, кому я собралась помогать. Тяжелый выбор.

– Ни хрена не могу тебе сказать, пока не будут точно знать, что не подвергаю людей опасности.

– Ты же знаешь, я на людей не охочусь.

– Значит, ты на охоте.

– Да.

– Кто на этот раз?

– Оборотни.

Этого и следовало ожидать.

– Кто именно?

– Я еще не знаю имен.

– Откуда же ты знаешь, кого убивать?

– У меня есть пленка.

– Пленка?

– Приезжай завтра ко мне в гостиницу, и я тебе ее покажу. И расскажу все, что знаю.

– Обычно ты не столь обязателен. В чем подвох?

– Подвоха нет. Просто ты можешь их узнать, в этом все дело.

– Я не многих оборотней знаю, – сказала я.

– Ладно, ты приезжай, я тебе покажу, что у меня есть.

Голос у него был очень уверенный в себе, но Эдуард – он всегда такой.

– Ладно, где ты остановился?

– “Адаме Марк”. Рассказать, как проехать?

– Не надо, найду. Когда?

– Ты завтра работаешь?

– Да.

– Тогда – как тебе удобно.

Что-то он чертовски вежлив.

– Сколько времени займет твоя презентация?

– Часа два, может быть, чуть меньше.

Я покачала головой, сообразила, что он этого не видит, и сказала вслух:

– Получается только после последнего зомби. До того времени у меня все расписано.

– Назови время.

– Могу подъехать между полпервого и часом.

Даже произнести это было трудно из-за предчувствия усталости. Опять я не высплюсь.

– Буду ждать.

– Постой! Ты под какой фамилией зарегистрировался?

– Номер 212, ты просто постучи.

– А фамилия-то у тебя есть?

– А как же. Спокойной ночи, Анита.

Трубка смолкла, жужжа у меня в руке, как неспокойный дух. Положив трубку в гнездо, я включила автоответчик, вывела звук до отказа и залезла под одеяла.

Эдуард никогда не делился информацией, если не был вынужден. Слишком он сейчас предупредителен – что-то стряслось. Зная Эдуарда, можно точно сказать: стряслось что-то неприятное. Ликантропы исчезают без следа – такая игра вполне во вкусе Эдуарда. Но я почему-то не думала, что это он. Он любил, чтобы о его заслугах знали – до тех пор, пока полиция не может их на него повесить.

Но кто-то же это делает? Свободные охотники, работающие ради премий, специализирующиеся на одичавших ликантропах. Эдуард может знать, кто они, и потворствуют ли они убийцам. Поскольку, если все восьмеро мертвы, то это убийство. Насколько я пока знаю, никто из них не был преследуем законом. Полиция должна это знать, но я не собиралась ее вмешивать. Дольф должен знать, если ликантропы исчезают на его территории.

Меня засосало в сон на краю мира, и я оказалась рядом с жертвой убийства. Я видела замерзшее в снегу лицо, разорванный, как виноградина, глаз. Раздавленная челюсть пыталась шевельнуться, заговорить. И из раздробленного рта донеслось одно слово:

– Анита.

Снова и снова он повторял мое имя. Я проснулась настолько, чтобы повернуться на бок, и сон окатил меня тяжелой черной волной. Если мне что и снилось потом, то я не помню.

Каждый год я ломаю себе голову, что подарить на Рождество моей мачехе Джудит. Вы скажете, быть может, что за четырнадцать лет я могла бы и научиться. Конечно, можно бы подумать, что и она за это время могла бы научиться выбирать подарки для меня. А кончалось всегда тем, что мы с Джудит смотрим друг на друга через бездонную пропасть непонимания. Она хочет, чтобы я была этакой безупречно женственной дочерью, а я хочу, чтобы она была моей покойной матерью. Поскольку я своего не получаю, то стараюсь, чтобы и Джудит не получила того, что хочет. А к тому же у нее есть Андриа – полное совершенство. Одного безупречного ребенка на семью вполне достаточно.

Так вот, мы с Ронни занимались покупкой рождественских подарков. Перед этим мы сделали обычную пробежку по скользким зимним улицам, а я успела часа три поспать. Пробежка помогла, а пощечины от зимнего морозца помогли еще больше. Оказавшись в районе магазинов с еще влажными от душа волосами, я совсем проснулась.