Шипы близкой дружбы - Наталия Антонова

– Да, она хотела купить мне норковую шубу и сильно обиделась, когда я отказалась от такого подарка, хотя я всячески старалась смягчить удар по Лениному самолюбию.

– Вы отказались, простите, из-за пролетарской гордости?

Лунёва невесело рассмеялась и ответила:

– И из-за этого в какой-то мере. И к тому же я не люблю шубы.

– Совсем?

– Совсем.

Наполеонов вспомнил свою подругу Мирославу, которая считала для себя категорически неприемлемым носить на себе шкуры убитых животных. Наполеонов сначала пытался спорить с ней, но когда Мирослава прямо спросила его:

– Ты хотел бы, чтобы с тебя содрали шкуру и сшили из неё кожаное пальто для медведя? – Наполеонов опешил:

– Почему именно для медведя?

– Пускай для оленя!

– Моей шкуры на пальто для оленя не хватит, – обиделся тогда Шура.

И вот теперь он не решился спрашивать Лунёву, почему она не любит шубы. Не любит, и ладно. Вместо этого он проговорил:

– Я обязан задать вам вопрос, который может показаться вам неприятным.

– Чего уж там, задавайте, – махнула рукой Лунёва.

– Людмила Витальевна, вы не знаете, составляла ли ваша сестра завещание?

– Составляла, – просто ответила женщина.

– И вы знаете его содержание? – осторожно спросил следователь.

– Знаю.

– Можете поделиться своими знаниями со мной?

– Да, – ответила Лунёва.

Наполеонов изобразил всем своим видом предельное внимание. Но Людмила Витальевна, казалось, даже не заметила этого.

– Квартиру Лена завещала Дуне, простите, своей домработнице Евдокии Сориной. Ей же она завещала третью часть своих денежных средств.

– А две другие части?

– Их Лена обещала поделить между моими сыновьями. Они должны получить их, когда им исполнится по двадцать пять лет.

– А что станет с её фирмой.

– Вот про фирму Лена не упомянула. А я считала неприличным задавать ей этот вопрос. К тому же… – проговорила Лунёва и замолчала.

– Что к тому же? – подтолкнул её Наполеонов.

– Я сочла её цитирование собственного завещания делом несерьёзным, – смущённо проговорила женщина.

– Это ещё почему? – удивился следователь.

– А вы сами не догадываетесь?

– Следователям по статусу не положено озвучивать свои догадки, – отговорился Наполеонов.

– Ну что ж, тогда озвучу я свои, – повела плечами женщина. – Ленино завещание можно было воспринимать только как нечто претензионное.

Наполеонов хотел что-то сказать, но Лунёва остановила его жестом и продолжила озвучивать свою мысль:

– Лена была моложе меня на целых пять лет. Она в любое время могла выйти замуж и завещать своё имущество собственным детям, которые родились бы у неё в браке.

– Но не случилось, – тихо произнёс следователь.

– Не случилось, – эхом отозвалась Лунёва.

– Женихи у вашей сестры, конечно, были?

– Были, – кивнула женщина, – хотя назвать их женихами язык не поворачивается.

– Отчего же?

– Лена говорила, что не хочет замуж и мужчины ей нужны только для здоровья. Хотя были и те, кто ухаживал за ней всерьёз. Однако она считала, что им всем нужны только её деньги.

– Людмила Витальевна, вы сказали, что не были своей сестре закадычной подругой. А вообще такая подруга имелась у Елены?

– А как же! – воскликнула Лунёва. – Светлана Бакунина.

– И насколько они были близки?

– Настолько, что Лена дала Светлане на развитие своего бизнеса беспроцентную ссуду.

– Сестра сама вам об этом сказала?

– Да, как-то похвасталась своей добротой.

– Большую дала сумму?

– Не знаю, – пожала плечами Лунёва, – но на открытие парикмахерской хватило.

– Значит, на Бакуниной висит большой долг и она теперь его должна выплачивать вам?

– Сомневаюсь, что она бы выплачивала его мне.

– Что значит выплачивала бы? – насторожился следователь.

– А то, что не так давно Лена сказала мне, что Света с ней расплатилась.

– Расплатилась? – удивился следователь. – Где же она взяла деньги?

– Я не знаю. Лена мне не сказала, каким образом расплатилась с ней Бакунина. Обронила только вскользь, что натурой.

– Что значит натурой? – Глаза следователя полезли наверх. Помолчав несколько минут, он нерешительно спросил: – Надеюсь, ваша сестра не была лесбиянкой?

– Ни в коем случае! – решительно отмела Лунёва его робкие предположения.

– Тогда ничего не понятно.

– Мне тоже. Могу только сказать, что Лена была очень весёлой, когда это говорила.

– Весёлой?

– Да!

– Гм. – Наполеонов почувствовал себя загнанным в тупик. Подумав немного, он спросил: – Вы знаете, что подруга вашей сестры вышла замуж?

– Да, знаю, – кивнула Лунёва. – Лена была свидетельницей на свадьбе и предоставила свой загородный дом для первой брачной ночи молодым.

– И они приняли этот подарок?

– Ну ещё бы! В гостинице снимать номер дорого и такого комфорта, как в Ленином доме, нет.

– Они были там одни?

– А с кем же ещё?

– Не знаю, может, там есть сторож или горничная.

– Нет там никого. Правда, Дуня ездила туда предварительно прибраться и приготовить молодым лёгкие закуски. По крайней мере, именно так мне сказала Елена.

– А вы знаете, что Бакунина успела не только выйти замуж, но и разойтись со своим мужем?

– Разойтись? – У женщины от удивления буквально отпала челюсть. Придя в себя, она сказала: – Не может этого быть!

– Почему?

– Потому что Лена говорила мне, что Света и её муж влюблены друг в друга, как голубки.

– В жизни всякое бывает, – философски заметил Наполеонов. – Вы, Людмила Витальевна, случайно, не знаете, в каких отношениях была ваша сестра с мужем подруги?

– В каких они могут быть отношениях, – недоумённо проговорила Лунёва, – в нормальных.

– Об этом вам сама Елена Гулькова говорила?

– Она мне вообще ничего не говорила о муже подруги! Просто я рассуждаю логически.

– Логика не всегда выдаёт верные решения, – грустно проговорил Наполеонов, вспомнив про всемогущую интуицию своей подруги Мирославы Волгиной.

– Я вас не понимаю.