Несущий смерть - Стивен Кинг

Но он не хотел этого узнавать. Поп взглянул на этогочерныша, со шкурой в репьях, шерстью, торчащей дыбом, хвостом, похожим на некоесредневековое оружие. Взглянул на тень, отбрасываемую фотографом, и увидел, чтоона тоже изменилась. Одна из ног-теней отступила назад, отступила далеко, дажес учетом восходящего или заходящего солнца. Почему-то Поп решил, что солнцезаходит и скоро полароидный мир провалится в ночь.

Фотограф в том мире наконец-то понял, что объект съемки несобирается спокойно позировать; в его намерения это и не входило. Он хочетесть, а не оставаться на месте.

Есть и — возможно, пес сам этого не понимал — покинутьполароидный мир.

А ты это выясни, язвительно сказал внутренний голос. Давай!Продолжай фотографировать! Вот все и узнаешь! В ИЗБЫТКЕ! Мало не покажется!

— И вы, сэр, потрясающий продавец. — Эмори Чаффи, похоже,говорил уже давно, но Поп уловил только последнюю фразу.

И тут же вспомнил о Маккарти.

— Если вы думаете, что это какой-нибудь фокус…

— Фокус? Отнюдь! Ни в коем разе! — Зубастая улыбка сновавернулась к Чаффи, и он развел руками. — Но боюсь, о покупке мною этогоконкретного предмета не может быть и речи, мистер Меррилл. Я очень сожалею, но…

— Почему? Если вы не думаете, что эта чертова камера —ловкая подделка, тогда почему не хотите ее купить? — Поп и сам был удивленсвоей яростью.

Он никогда так не говорил с потенциальным покупателем. Иедва ли заговорит вновь. Но очень уж ему хотелось отделаться от этой хреновины.

На лице Чаффи отразилось недоумение, словно он не знал,какими словами должен объяснить очевидное для него решение. В этот момент оннапоминал старательного, но не очень способного учителя подготовительной школы,который старается научить умственно отсталого ребенка завязывать шнурки.

— Но камера же ничего не делает, не так ли?

— Ничего не делает? — Поп уже кричал. Он и представить себене мог, что способен до такой степени потерять контроль над собой. Что с нимсталось? Или на него так влияла камера?

— Ничего не делает? Вы что, ослепли? Она же фотографируетдругой мир! Делает фотографии, которые фиксируют происходящее в другом мире,куда бы вы ее ни наводили в нашем мире. И этот., это… это чудовище…

Ну вот. Все-таки перегнул палку. Слишком далеко зашел. Онэто ясно видел по взгляду Чаффи.

— Но снимает всего лишь собаку, не так ли? — спросил Чаффитихо, успокаивающим тоном. Тоном, которым пытаются умаслить сумасшедшего, покамедсестры бегут к шкафчику, где хранятся шприцы с успокаивающим.

— Да. — В голосе Попа звучала усталость. — Всего лишьсобаку. Но вы же сказали, что она отвратительная и злобная.

— Совершенно верно, совершенно верно, сказал, — слишком ужбыстро согласился Чаффи, и Поп подумал, что оторвет голову этому болвану, еслиего улыбка станет еще шире. — Но… вы, конечно, понимаете, мистер Меррилл… какуюпроблему представляет собой эта камера для коллекционера. Серьезную проблему.

— Нет, боюсь, что не понимаю, — ответил Поп, хотя, пройдявесь список Спятивших, список, который поначалу казался таким многообещающим,уже начал соображать, что к чему. Уже представлял себе, какой букет проблемтаит в себе эта полароидная камера «Солнце-660». Что же касалось Эмори Чаффи…кто знает, о чем тот мог подумать?

— Одно дело — фотографии призраков. — Попу хотелось задушитьЧаффи за этот педантичный тон. — Но это не фотографии призраков. Это…

— Это и не обычные фотографии!

— Абсолютно с вами согласен. — Чаффи чуть нахмурился. — Ночто это за фотографии? Трудно сказать, не так ли? Я вижу перед собой обычнуюкамеру, которая фотографирует собаку, готовящуюся к прыжку. И как только собакапрыгнет, она исчезнет из кадра. После этого возможны три варианта. Камераначнет выдавать обычные снимки, фотографировать то, на что ее наводят. Онаможет больше ничего не фотографировать, потому что ее единственная задача —заснять эту собаку — выполнена. Или она может и дальше фотографировать белыйзабор и неухоженную лужайку за ним.

Чаффи помолчал. Видимо, подбирал слова, затем продолжил:

— Я думаю, кто-то может появиться на фотографии, через сорокснимков или через четыреста, но только если фотограф не изменит угол наклонакамеры, а раньше он этого не делал, и в кадр попадут только ноги. — И тутСпятивший развеял последние надежды Попа. — Разумеется, мистер Меррилл, вы мнепоказали такое, чего я никогда не видел. Нет никаких сомнений, что этопаранормальное явление, но очень уж скучное.

Искренность ответа Чаффи побудила Попа повторить вопрос,хотя он и опасался, а не решит ли Чаффи, что у него помутилось в голове.

— Так вы полагаете, это обычный пес?

— Ну конечно же! — В голосе Чаффи слышалось легкоеудивление. — Дворняжка, и с отвратительным характером. — Он вздохнул. — Этифотографии не будут восприняты серьезно. Я имею в виду, что не будут воспринятысерьезно теми, кто не знаком с вами лично, мистер Меррилл. Людьми, которые незнают о вашей честности и надежности в такого рода делах. Это очень похоже нафокус, знаете ли. Причем не очень-то ловкий фокус. Что-то из набора начинающегоиллюзиониста.

Две недели назад Поп начал бы яростно возражать. Нослучиться это могло лишь до того, как его практически вышвырнули из домамерзавца Маккарти.

— Ну что ж, раз это ваше последнее слово… — Поп поднялся ивзял камеру за ремень.

— Мне очень жаль, что вам пришлось ехать сюда из-за такоймелочи. — Губы Чаффи вновь разошлись, обнажив огромные зубы. — Я как разсобирался приготовить сандвич, когда вы подъехали. Не составите мне компанию,мистер Меррилл? Сандвичи я готовлю очень вкусные. Добавляю хрена и бермудскоголука. Это мой фирменный секрет. А потом…

— Я — пас, — с тяжелым вздохом прервал его Поп.

Как и в гостиной Сестер-Вонючек, у него возникло жгучеежелание поскорее убраться отсюда. Поп определенно испытывал аллергию на теместа, где он играл, но не выигрывал. Что-то в последнее время число таких местрезко возросло. Слишком резко.

— Я уже пообедал, вот что я хочу сказать. И мне пора домой.

Чаффи добродушно рассмеялся:

— Лишняя нагрузка на организм ни к чему.

— Вот-вот, — кивнул Поп и, простившись, покинул дом, сырой ихолодный (каково в нем в феврале, Поп и представить себе не мог); казалось, чтоникогда еще старик Меррилл не испытывал такого наслаждения от свежего хвойноговоздуха.