Несущий смерть - Стивен Кинг

Разумеется, ни один человек в здравом уме не назвал быстарушек Сестрами-Вонючками, глядя в их одинаковые сморщенные личики. Лишь втой компании, где отсутствовали болтуны и сплетники, они становилисьСестрами-Вонючками. Звали же их мисс Элиусиппус Дир и миссис МелиусиппусВеррилл. Их отец, дабы продемонстрировать, что он не только истовый христианин,но и человек незаурядной эрудиции, назвал дочерей именами двух из трехблизнецов, которые стали святыми… только все трое были мужчинами.

Муж Мелиусиппус умер давным-давно, в сорок четвертом году,во время морского сражения в заливе Лейте, но она оставила себе его фамилию,задав этим всем друзьям и знакомым нелегкую задачу: определять, кто из сестермисс Дир, а кто — миссис Веррилл. Впрочем, старушки предпочитали, чтобы ихназывали не по фамилиям, а по именам. Причем имена эти должны были слетать сязыка так же легко, как дерьмо вылетает из смазанной вазелином задницы. Стоилоошибиться раз, они дергали носиком, и на шесть месяцев такой человек впадал внемилость. После повторной ошибки этого человека в красный особняк больше недопускали.

По пути Поп постоянно повторял про себя их имена:«Элиусиппус. Мелиусиппус. Элиусиппус и Мелиусиппус. Да. Все так». Камера,уложенная в стальную коробку, покоилась на сиденье рядом.

Как выяснилось чуть позже, ему повезло лишь в том, что приобращении к Сестрам-Вонючкам он не допустил ни единой ошибки. Остальное пошлонаперекосяк. Желания приобрести камеру у них оказалось не больше, чем у мистераМаккарти… хотя Поп, потрясенный до глубины души встречей с промышленником, ссамого начала намеревался снизить цену на десять тысяч долларов, то естьзапросить всего лишь пятьдесят процентов от суммы, которую поначалу надеялсявыручить за камеру.

Пожилая чернокожая женщина собирала граблями листву,обнажая, несмотря на октябрь, зелененький, как сукно бильярдного стола, газон.Поп ей кивнул. Она посмотрела на гостя, сквозь него, и продолжила свое занятие.Поп нажал кнопку звонка, и в глубинах дома что-то звякнуло. Особняк, в которомпроживали Сестры-Вонючки, уступал многим старым домам Брэм-Холла, но все равнопроизводил впечатление. Возможно, своей мрачностью. Звон, казалось, плыл покомнатам и коридорам, вызвав у Попа неожиданную ассоциацию: телега, собирающаямертвецов, медленно катится по улицам охваченного чумой Лондона, и возница бьетв колокол и кричит: «Выносите мертвых из домов! Выносите мертвых из домов! Радивсего святого, выносите мертвых из домов!»

Сестра-Вонючка, открывшая дверь через сорок секунд, казаласьне только мертвой, но и набальзамированной: мумия, в рот которой кто-то радишутки сунул дымящийся «бычок».

— Меррилл. — Темно-синее платье, подсиненные волосы.

Слово это она произнесла тоном, каким великосветской дамеположено говорить с торговцем, который забрел в их дом по ошибке. Но Поп видел,что ее, как и этого сукина сына Маккарти, разбирает любопытство. ПростоСестры-Вонючки родились в Мэне, выросли в Мэне и намеревались умереть в Мэне,тогда как Маккарти приехал откуда-то со Среднего Запада, где не учили с детстваумению не сказать лишнего слова.

Тень мелькнула в дальнем конце холла. Вторая сестра. Да, ужочень им хочется знать, чего это мистер Меррилл к ним приехал! У Попа дажепоявилась надежда слупить с них двенадцать тысяч. А может, и все четырнадцать.

Поп знал, что он может спросить: «Имею я честь говорить смисс Дир или с миссис Веррилл?» Вежливо, корректно. Но, уже имея дело с этимимешками костей. Поп знал, что Сестра-Вонючка, открывшая дверь, ничем не выразитсвоего неудовольствия, однако на сделке он потеряет никак не меньше тысячидолларов. Они очень гордились своими экзотическими мужскими именами и проявлялибольшую благосклонность к тому, кто пытался произнести их правильно, чем ктрусу, избирающему более легкий путь.

Поэтому, мысленно помолившись Господу, дабы тот не дал языкуподвести его. Поп с головой бросился в омут: «Вы Элиусиппус или Мелиусиппус?»Выражение его лица однозначно говорило о том, что ему все одно: Элиусиппус иМелиусиппус или Джоан и Кейт.

— Мелиусиппус, мистер Меррилл. — Столь быстрый переход от«Меррилла» к «мистеру Мерриллу» совсем убедил Попа, что все пройдет гладко. —Не соблаговолите войти?

— Премного вам благодарен. — И Поп вошел в мрачные глубиныособняка Диров.

* * *

— О Боже! — вырвалось у Элиусиппус Дир, когда полароиднаяфотография начала проявляться.

— Какой же он страшный! — добавила Мелиусиппус Веррилл снескрываемыми отвращением и страхом.

Пес становился все ужаснее. Поп не мог этого не признать.Заметил он и кое-что еще: время в полароидном мире ускорило свой ход.

Поп усадил Сестер-Вонючек на софе для демонстрационногоснимка. Яркая вспышка на мгновение осветила комнату, превратив ее в связующеезвено между миром живых и миром мертвых, в последнем из которых существовалидва этих реликта.

Только на фотографии, выползшей из щели, проявилосьизображение не Сестер-Вонючек, застывших бок о бок на софе, а черного пса,полностью повернувшегося мордой к камере и невидимому фотографу, которыйпродолжал снимать это чудовище. Теперь уже все зубы попали в кадр, пес чутьнаклонил голову. «И будет пригибать еще ниже во время прыжка, — подумал Поп, —преследуя две цели: прикрыть уязвимое место на шее и занять наилучшую позициюдля того, чтобы безошибочно вгрызться в жертву и вырвать из нее основательныйклок плоти и костей».

— Как это ужасно! — Элиусиппус поднесла мумифицированнуюруку к своему горлу.

— До неприличия! — эхом откликнулась Мелиусиппус, зажигаяновую сигарету от окурка; рука ее так дрожала, что она едва не прижгла уголокрта.

— И абсолютно НЕ-ОБЪ-ЯС-НИ-МО! — торжествующе добавил Поп,думая: «Жаль, что тебя здесь нет, Маккарти, говнюк ты эдакий. А так хочется,чтобы был! Вот две дамы, которые много чего повидали, не думают, что эта камера— жалкая подделка».

— Она показывает то, что уже случилось? — прошепталаМелиусиппус.

— Или то, что должно случиться? — спросила Элиусиппус тем жеблагоговейным шепотом.

— Не знаю, — ответил Поп. — Наверняка я могу сказать толькоодно: мне довелось много чего повидать, но такое я вижу впервые.

— Меня это не удивляет! — воскликнула Элиусиппус.

— Меня тоже! — не отстала от нее Мелиусиппус. Попчувствовал, что разговор вот-вот зайдет о цене, а это вопрос деликатный длявсех, особенно для Сестер-Вонючек. Когда дело доходило до торговли, онитребовали чрезвычайно нежного обхождения, словно две девственницы (впрочем. Попполагал, что по крайней мере одна в таком состоянии и пребывала). Он ужесобирался произнести ключевые слова «У меня и в мыслях не было продать вам этукамеру, но…» (трюк, конечно, старый как мир, но всегда срабатывающий соСпятившими. Им нравилось слышать такие слова, как маленьким детям нравитсяслушать одни и те же сказки). Но не успел, так как заговорила Элиусиппус: