Горцы Северного Кавказа в Великой Отечественной войне 1941-1945. Проблемы истории, историографии и источниковедения - Евгений Кринко

После введения всеобщего призыва и экстерриториального распределения контингентов, призывные возраста 1917–1920 гг. рождения из Северо-Кавказского округа, призванные в 1938–1940 гг., направлялись, главным образом, в западные военные округа. Им было суждено принять на себя первые удары немецко-фашистских войск и разделить трагическую судьбу Красной армии 1941 г.

По сравнению с горской молодежью, физическая и военная подготовка, а также образовательный уровень основной массы взрослого мужского населения Северного Кавказа – главного мобилизационного ресурса – были значительно ниже.

Невысокий уровень военной подготовки и образования военнообязанных объяснялся тем, что жизнь сельского, особенно высокогорного, взрослого населения Северного Кавказа лишь в незначительной степени была затронута советской культурной революцией, оставалась по сути своей патриархальной. Армейская реформа конца 1930-х гг. также почти не коснулась больших масс военнообязанных. Под всеобщий призыв, впервые объявленный в 1938 г., они не подпадали. Занимавший в те годы должность председателя СНК ДАССР А.Д. Даниялов вспоминал: «К 1941 г. взрослое население гор мало владело русским языком. Исторически сложившийся уклад жизни, когда горцы без крайней нужды не выходили дальше своего аула, в лучшем случае района, являлся громадной трудностью при мобилизации горцев в действующую армию… Беда состояла в том, что, кроме тех, кто прошел службу в армии до войны, горцы не умели обращаться даже с винтовкой. Что касается автомата, пулемета, миномета или гранаты, то они их просто не видели»291.

Самые подготовленные из военнообязанных горцев (резервисты 1-й категории) в ходе переучета осенью 1940 г. были приписаны к кадровым частям и соединениям Северо-Кавказского военного округа. Обязательным требованием к приписному составу было хорошее владение русским языком, но в таких людях испытывался дефицит.

Он покрывался военнообязанными, понимающими русскую разговорную речь. Эта категория оценивалась тогда не более чем в 25–30 % чел.292 В то же время языковая проблема в военной документации довоенной поры не занимает сколько-нибудь значительного места. Относительно небольшие масштабы армии мирного времени и длительные сроки службы красноармейцев-кавказцев не оставляли для ее возникновения серьезной почвы.

Накануне и в начале войны республиканские военкоматы не вели статистики владения русским языком контингентами военнообязанных и призывников. Таковая была заведена только после выявления проблемы языковой адаптации нерусских контингентов в русскоязычном воинском коллективе. В полной мере она была введена в делопроизводственный оборот только во втором году войны. По данным Дагестанского республиканского военкомата, из состоявших на учете по состоянию на 13 ноября 1942 г. 14 721 военнообязанных дагестанских национальностей до возраста 45 лет лишь 2564 чел. владели русским языком (17,4 %)293. Среди молодежи показатели владения русским языком были значительно выше. Согласно тем же данным, из 4402 призывников 2474 чел. (56,2 %) владели русским языком294.

Важно отметить, что, как показала дальнейшая практика, качественные характеристики мобресурсов Кавказа, прежде всего контингентов военнообязанных запаса, оказались существенно завышены военкоматами. Это относилось к таким ключевым показателям, как уровень военной подготовки, грамотности и владения русским языком. В целом военкоматы Советского Союза в предвоенный период представляли собой громоздкие бюрократические учреждения и не обеспечивали должного учета и оценки мобилизационных ресурсов. Анализируя итоги Финской кампании 1939–1940 гг., Сталин охарактеризовал мобилизационные органы страны как «очень слабое» звено Красной армии295.

Все это в экстремальных условиях войны стало причиной серьезных издержек в процессе формирования соединений и маршевых пополнений личным составом требуемых возрастов и квалификации и в конечном итоге сказывалось на боеспособности соединений, формировавшихся на Кавказе, а также масштабах понесенных потерь296. Уточнение качественных характеристик пополнения, поступавшего из военкоматов северокавказских автономий, обусловило позднее неоднократный пересмотр принципов комплектования войск национальными кадрами и их использования в бою.

22 июня 1941 г., в первый день Великой Отечественной войны, Президиум Верховного Совета СССР своим указом объявил о всеобщей мобилизации военнообязанных четырнадцати возрастов с 1905 по 1918 гг. рождения включительно («поднимаемые возраста»)297. Кроме того, с начала 1941 г. проводились досрочные призывы части призывников 1922 г. рождения. Лица 1919–1921 гг. рождения уже находились в рядах Красной армии, будучи призванными в течение 1939–1941 гг. Там, в числе защитников Брестской крепости, оказалось несколько сот чеченцев и ингушей.

Директива о всеобщей мобилизации поступила на Северный Кавказ во второй половине дня 22 июня 1941 г. Немедленно были созваны экстренные заседания бюро областных комитетов ВКП(б) и республиканских совнаркомов, где разрабатывались конкретные программы мобилизации. В помощь районам направлялись секретари обкомов и завотделами. Райкомы ВКП(б) и советские органы на местах совместно с органами местного военного управления сразу же приступили к развертыванию работы по заранее составленным мобкалендарям. Во все сельсоветы были направлены уполномоченные райкомов. Одновременно развернулась политико-пропагандистская работа, издавались экстренные выпуски газет, плакаты и листовки298.

Военкоматы северокавказских республик рапортовали о высоком боевом духе и дисциплинированности призываемых, большом числе добровольцев. По мобилизации из северокавказских республик в армию поступило 29 937 военнообязанных. Результаты мобилизации в регионе представлены в табл. 1.

Таблица 1

Итоги мобилизации 1941 г. по северокавказским автономным республикам

Составлено по: ЦАМО. Ф. 144. Оп. 13189. Д. 48. Л. 178–180, 206, 243, 259; Д. 50. Л. 165, 195; Д. 51. Л. 111, 189, 220–235; Д. 53. Л. 32, 79, 81–90.

В начале войны на Северном Кавказе призыв шел на общих основаниях без различия национальностей. Военкоматы не вели статистики национального состава мобилизованных. Региональные исследователи, опираясь на альтернативные источники, предлагают различные цифры зачисленных в ряды Красной армии в начале войны. Так, утверждается, что в 1941 г. в Северной Осетии было призвано свыше 40 тыс. чел.299 По Чечено-Ингушетии в начале войны было либо призвано300, либо только записались добровольцами301 свыше 17 тыс. чел., из которых до 50 % были представителями титульных народов. Всего же, как утверждается, за годы войны в армию было призвано 18,5 тыс. чеченцев и ингушей (с туманной отсылкой на некие «неполные данные архива Чечено-Ингушского обкома партии»)302. Считается также, что в кадровых частях на момент ее начала уже состояло не менее 9 тыс. чел. чеченцев и ингушей (всего до 6 % населения)303. По Кабардино-Балкарии было призвано 25,3 тыс. чел.304, причем утверждается, что балкарцы дали фронту более 10 тыс. чел.305 Из Карачаевской автономной области было призвано 15,6 тыс. коренных жителей (при общей численности народа около 80 тыс. чел.)306, что дает основание местным историкам утверждать, что карачаевский народ занимал одно из первых мест в стране среди народов СССР по удельному весу участвовавших в войне представителей народа (22 %)307.