Цена измены - Елена Алексеевна Шолохова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну что? Пока глухо?
Дементьев кивнул.
– Прости, что вчера не приехал. Когда Инна позвонила, мы с мужиками уже… забухали, короче. Дёма, ты скажи, что надо? Чем помочь? Ты же знаешь, я всё, чем могу… А ты сам сейчас куда?
– Да хочу к Митькиной классной съездить.
– Я с тобой.
Климов плюхнулся на сиденье рядом с Дементьевым, и салон быстро наполнился перегарным духом.
– Капец, от тебя выхлоп, – вздохнул Дементьев, выезжая со двора.
– Так, говорю же, вчера мы… А что там с училкой?
– Да не знаю. Но какая-то она мутная. С Митькой у них конфликт был, хоть Инна и говорит, что все решилось. Но, по-моему, ни черта там не решилось. Я фотку нашел у Митьки, он ей все лицо выцарапал.
– Думаешь, причастна? – хмыкнул Климов, но тут же осекся. – Извини, брат, просто представил себе. Так-то звучит бредово. Ну, вспомни, кто из нас с училками не рамсовал?
Дементьев не ответил. И вообще замолчал надолго, переводя сосредоточенный и мрачный взгляд с навигатора на дорогу. Что тут ответить? Что у него дурное предчувствие? Это даже на уровне диалога с самим собой звучит абсурдно. Да и не обязан он ничего объяснять.
Но Климову долгое молчание давалось тяжело. Спустя несколько минут, он снова заговорил, уже на другую тему.
– Ты шаровую-то поменял?
– Чего? – не понял Дементьев.
– Да вчера с нами Костян бухал, ну, кореш мой, из автосервиса. Который тебе бампер ставил. А у него все разговоры только о тачилах. Ну и он вот сказал, что у тебя тачила зачетная, только шаровую надо поменять.
– Ну, поменяю потом. Так, она где-то здесь живет, – Дементьев сверился с адресом, затем – с табличкой на заборе ближайшего дома. – Нет, следующий дом её.
Проехал еще метров пятнадцать и остановился.
– Посиди здесь, – бросил он Стасу, выходя.
Подошел к калитке, постучал. Не дождавшись ответа, зашел во двор и, озираясь, направился к дому.
* * *
– Никита? – удивилась Оксана Викторовна, открыв дверь. И тут же, словно спохватившись, добавила, краснея: – Извините… Не помню ваше отчество.
– Андреевич, – на автомате ответил он, оглядываясь по сторонам.
Жила Митина учительница в частном доме, небольшом, но добротном. Из белого кирпича, только терраса деревянная. Рядом с крыльцом стояла ее машина – старенькая тойота.
– Да, точно, Никита Андреевич. Ну что? Есть какие-нибудь новости о Мите?
Он перевел на нее задумчивый взгляд.
– Вот о нем я и хочу с вами поговорить.
– Сейчас? – растерялась она.
– Да. Я зайду?
– Я… как-то не ждала гостей. У меня не убрано…
– Да мне все равно, – Дементьев подался вперед, перешагивая порог. И Оксане Викторовне ничего не оставалось, как отойти и пропустить его в дом.
После яркого уличного света в тесном коридорчике показалось темно, хоть глаз выколи.
– Проходите сюда, пожалуйста. И не разувайтесь, не надо.
Оксана Викторовна сразу от входа повернула направо и включила там свет. Дементьев последовал за ней.
Это оказалась обычная комната. Только почему-то окна с улицы были закрыты ставнями, оттого казалось, что уже ночь.
– Присаживайтесь сюда, Никита Андреевич, а я пока чай поставлю.
– Да не надо чай.
– Я настаиваю! Какой разговор без чая? – Оксана Викторовна указала на диван и сразу же вышла из комнаты, притворив за собой дверь. Она почему-то вела себя суетливее, чем обычно, и это действовало на нервы.
Дементьев садиться не стал. Заложив руки в карманы, он без особого интереса осматривал комнату. Никакого беспорядка здесь не наблюдалось. Наоборот, было чистенько, только совсем не по-современному. Сервант с хрусталем, книжный шкаф, на стене над диваном ковер, а письменный стол вообще точно такой же, какой у него был в детстве, дома, в Рудногорске. Над столом висели фотографии в рамочках. Не портретные, а общие, школьные – видимо, её ученики.
И перед глазами снова встал снимок, найденный в игрушках Мити. Пусть Инна и предположила, что Митька мог исцарапать лицо Оксаны Викторовны со злости, после того случая с прогулами, но Дементьеву чудилось в этом что-то более глубокое.
Он подошел ближе к столу, наклонился к фотографиям. Присмотрелся и… ошарашенно сморгнул. На одном из снимков – видимо, это был самый первый класс Оксаны Викторовны – он вдруг увидел знакомое лицо. Волосы гладко зачесаны назад и собраны в хвостик, очки на пол-лица.
– Это же… – произнес он вслух с недоумением. – Мышка.
И тут же услышал за спиной:
– Узнал, значит?
Дементьев резко оглянулся. Впился в не взглядом, пытаясь найти знакомые черты. Она сильно изменилась, просто другой человек. Поправилась, округлилась, избавилась от очков, линзы которых сильно уменьшали глаза. И прическа другая. Теперь она стала блондинкой с модной стрижкой. Но все равно – это Мышка. Если вот так вглядеться. Вот почему его при встрече с ней мучило неясное ощущение…
– Я… в шоке, если честно, – пробормотал Никита. – Почему ты молчала?
– А что я должна была сказать? – усмехнулась она невесело.
– Ну а что обычно говорят люди, которые давно друг друга знали, но долго не виделись? Слушай, ну тебя не узнать. Прямо другой человек, – продолжал он ее оглядывать с удивлением. – Значит, ты теперь учительница…
– Да, я ушла из универа. Пришлось, – многозначительно произнесла она. – Потом закончила педагогический колледж. И вот работаю в школе.
Дементьев нахмурился, словно вспомнил, зачем он вообще сюда приехал.
– Скажи честно, что у вас с моим сыном произошло?
– Ничего такого. Я уже твоей жене говорила. Он не справлялся с заданиями. Конечно, я делала ему замечания. Он психанул. Кинул маркер. Толкнул девочку. Я поставила его в угол, ну а потом… он стал сбегать с уроков.
– Что значит – психанул? Митька – нормальный ребенок, спокойный, добрый, понятливый, послушный. В садике мы с ним вообще забот не знали. С чего бы вдруг ему становиться психованным? Ни с того ни с сего? Из-за обычного замечания?
Здесь он, конечно, слегка кривил душой. Прежде – да, действительно никаких хлопот Митя им не доставлял. Он и не капризничал никогда. Но с рождением Маши начал, да и то очень редко у него случались эти взбрыки. Да и то
