Сравнять счет - Кендалл Райан

и расслабляются эти мышцы, когда на обзор выставляется все больше и больше гладкой загорелой кожи, мучительно, и я не хочу, чтобы эта пытка прекратилась.

А когда он снимает штаны и боксеры, и я вижу его толстый, эрегированный для меня член? Это слишком много и слишком мало одновременно. Я жду не дождусь, когда мои губы и мои руки прикоснутся к этому восхитительному телу, но больше всего на свете я жажду снова почувствовать Тедди внутри себя.

Он ухмыляется, когда замечает, как жадно я смотрю на него.

– Увидела что-то интересное?

– Не тупи. Иди сюда, – я маню его пальцем, заставляя склониться вперед.

Держать дистанцию – единственный способ гарантировать, что я не сделаю какую-нибудь глупость, например, влюблюсь в него. Дерзкие колкости и издевательские шутки всегда помогали в подобных случаях. Потому что в такого мужчину, как Тедди, чертовски легко влюбиться, и я знаю, пути назад не будет.

Целую жизнь назад мы были вот так вместе. Тогда, когда он был горячим, бестолковым хоккеистом, который смешил меня до боли в животе и всегда широко улыбался лишь для меня. Это было вечность назад, но мое тело реагирует на него так, что кажется, словно это было только вчера.

Тедди не знает, что смех, который мы делили с ним в колледже, значил для меня чертовски много. Я была юной и ужасно боялась неудач. Я первой в семье поступила в колледж и получила полную академическую стипендию. Тедди лучше всех снимал мне стресс как в спальне, так и вне ее, и за это я буду всегда благодарна. Было облегчением просто находиться рядом с ним, и, честно говоря, это до сих пор так.

Тедди придвигается ближе, чтобы коснуться своими губами моих.

Целуя его сейчас, я понимаю, почему помнила его поцелуи все эти годы. Губы у него мягкие, но одновременно уверенные и настойчивые, и целуется он с тем же мастерством, с каким играет в хоккей – как профессионал. Тепло его языка, прикасающегося к моему, возвращает меня на годы назад, когда я лежала на узкой постели в его общежитской комнате, чувствуя его тяжесть, ощущая его горячее дыхание на своей шее, когда он говорил мне, что сейчас кончит.

– Ты где? – спрашивает он, глядя на меня с любопытством.

Я моргаю, фокусируясь на нем, под его пристальным взглядом мои щеки тут же краснеют.

– Хм? Тут. Извини. О чем мы там говорили?

Тедди смеется, и даже этот смех полон сексуальности. Сплетая пальцы у него на затылке, я притягиваю его к себе, он все еще улыбается, когда наши губы встречаются. Он опьяняет, его мятный аромат кружит голову и смешивается на языке со вкусом шампанского.

В одно мгновение я пьяна им. Никто никогда не оказывал на меня такого влияния, и, хотя не понимаю этого, я не могу насытиться им. Я притягиваю его ближе, отчаянно желая почувствовать его кожу своей. Даже дюйм между нами сейчас ощущается как миля, а я не хочу преград между нами.

Когда поцелуй становится глубже, правая рука Тедди скользит между нами, и задыхающийся стон срывается с моих губ, когда он медленно проводит по мне пальцем там.

– Боже, детка, ты такая чертовски мокрая, – рычит он мне в шею.

Я слегка покачиваю бедрами, и он понимает мой намек, продолжив трогать меня. Нежно он вводит в меня два пальца, и мой вздох разносится по спальне. Я двигаюсь навстречу его руке, отчаянно желая большего.

– Чего ты хочешь? – спрашивает он, подкрепляя свой вопрос согнутыми пальцами, наклоняя бедра так, чтобы его эрегированный член давил мне на живот.

Я резко выдыхаю, пытаясь подобрать слова, чтобы сказать ему то, что он и так уже знает.

Нет, это не то, чего я хочу, это то, что мне нужно. Я ждала достаточно долго, чтобы снова почувствовать его внутри себя. Но теперь, когда мы полностью обнажены в его постели, мне кажется, что одна лишняя минута может меня доконать.

Когда дыхание наконец достаточно успокаивается, мой ответ звучит как нечто среднее между вздохом и признанием:

– Все.

Он смещается так, чтобы смотреть мне в глаза:

– Все?

Я обхватываю рукой всю длину его члена и провожу по нему ладонью, чувствуя, как от моего прикосновения он становится еще тверже.

– Да. Я хочу теб. Всего.

Он проводит своими губами по моим, задерживаясь на них достаточно, чтобы я почувствовала его вздох:

– Твое желание для меня закон.

Он переносит свой вес на одну мускулистую руку, другой – тянется к прикроватному столику. Мне требуется мгновение, чтобы понять, что он делает, и когда я догадываюсь, возражаю, качая головой.

– Я просто собирался надеть…

– Знаю. Но я на таблетках.

– А я чист, – отвечает он без запинки, и я верю каждому его слову, потому что знаю, он никогда не подвергнет меня опасности. – Можем обойтись и без него, если ты не против.

Я провожу большим пальцем вдоль легкого изгиба его подбородка. От покалывания его щетины, по мне пробегает дрожь. Последний и единственный раз, когда со мной был мужчина без презерватива, – наше с Тедди домашнее порно. Кажется вполне уместным, что и сейчас наш первый за много лет раз должен быть таким же.

– Более чем не против. Я хочу чувствовать тебя. Всего тебя. Все.

Приглашение, которое он принимает с явной радостью.

Как только он снова устраивается на мне, я поднимаю ноги, сгибая колени, чтобы было удобнее. На всякий случай он поглаживает себя пару раз, легкая улыбка приподнимает уголки его рта, когда он прижимается к моему входу. Затем дюйм за восхитительным дюймом он погружается в меня, его дыхание со свистом вырывается сквозь зубы.

«Матерь божья». Тедди Кинг так же хорош, как я помню, только помноженный на тысячу.

Я хватаю его за бедра, притягивая к себе, побуждая двигаться быстрее, но он сопротивляется, сохраняя свои движения медленными и обдуманными. Моя спина выгибается, когда я встречаю каждый его легчайший удар, с каждым разом принимая его все глубже. Слово «да» несколько раз срывается с моих губ, но потом я теряю дар речи. Прямо сейчас я никак не могу сосредоточиться на словах.

На самом деле я не могу сосредоточиться ни на чем, кроме его движений внутри меня, особенно в сопровождении тех сексуальных звуков, которые он издает. Или, может, это то, как его теплое дыхание щекочет мою шею, или его сильные, мозолистые руки, скользящие по моим изгибам, сжимающие бедра и задницу. И его глаза – боже, эти глаза – я смотрю в них голодно