Сравнять счет - Кендалл Райан

Столы в кухне завалены продуктами для сегодняшнего ужина, играет тихая музыка. Смотрю на экран аудиосистемы и вижу, что это какая-то мрачная песня под названием «Ты – некто иной». Это заставляет меня замереть на мгновение, пока мысли крутятся на предельных оборотах.

Прямо сейчас я хотел бы быть кем-то иным. Может быть, тем двадцатилетним безрассудным и импульсивным парнем, который делал, что хотел, не боясь последствий. Тем, кто много времени проводил с Сарой, смеясь и занимаясь горячим, безудержным сексом.

Если бы мне не нужно было беспокоиться о том, что будет дальше, я бы всем своим существом стремился к этим отношениям с Сарой. Если бы не моя профессия или здоровье дедушки не висело над головой как домоклов меч, я пошел бы ва-банк. И неважно, что она не ищет серьезных отношений… так усердно бы я ухаживал, подталкивал и завоевывал ее расположение.

Я делаю глубокий вдох, начиная жалеть о том, что предложил готовить. Я настолько отвлечен мыслями о будущем, что вполне способен отрезать себе палец или устроить пожар. Пойти куда-то было бы проще. Вместо этого я вожусь с ингредиентами для стейка и салата «Цезарь».

Когда через несколько минут Сара пишет мне, что заходит в лифт, я встречаю ее в коридоре, как раз когда она выходит из него. Я внес ее в список для охраны здания, когда она согласилась быть моим адвокатом.

– Ты в трениках? – дурацкая фраза слетает с моих уст.

«Дерьмо. Отличное начало, Тедди».

Сара лишь смеется:

– Да. Почему бы мне не надеть спортивные штаны?

На ней серые мешковатые спортивные штаны с завязками на талии, а ее белая футболка с открытыми плечами наполовину заправлена спереди в эти до смешного удобные на вид брюки.

Я наконец поднимаю взгляд на нее:

– Отличный вопрос.

Я пригласил ее сюда, чтобы провести с ней непринужденный вечер. Мы оба слишком часто носим костюмы, и она имеет полное право чувствовать себя комфортно. И, хотя мне, кажется, трудно помнить об этом, на самом деле мы не состоим в отношениях. Это – пиар-ход, направленный на защиту интересов моей команды и спонсоров на случай, если я окажусь в эпицентре масштабного скандала.

– Хорошо выглядишь, – говорит она, склоняясь ближе, чтобы дружески обнять меня одной рукой.

Я в ответ обнимаю Сару обеими руками так, что отрываю ее ноги от пола.

– Как и ты, – говорю я наконец отпуская ее.

– И я должна поверить в это после того, как ты только что упрекнул меня за треники?

– Я тебя не упрекал, детка. Ты застала меня врасплох, вот и все. Ты всегда так строго выглядишь.

– Это правда. Но сегодня у меня выходной. Я хотела комфорта.

Я киваю, пока она идет за мной внутрь:

– То, что нужно. Честно говоря, ты гений. Черт, мне, возможно, тоже стоит переодеться.

– Тебе точно стоит присоединиться ко мне в моем мире комфорта, – кивает она.

После этого обмена репликами все заканчивается тем, что мы стоим в кухне, я – в паре черных спортивных штанов и в черной футболке вместо джинсов и рубашки, которые были на мне до этого.

Сара примостилась на табурете у стойки, а на плите в чугунной сковороде бок о бок шипят два стейка. Я беру бутылку шампанского, которое охлаждал с полудня, и с громким хлопком вытаскиваю пробку.

– Что мы празднуем? – Сара смотрит с любопытством.

– Твое повышение, конечно же.

– Я думала, мы отпраздновали его той ночью, – она подмигивает.

– Может, мне хочется праздновать твои успехи снова и снова.

– Как мило.

«Едва ли».

– Ты надрывалась ради этого, детка. Ты невероятная. – Я наливаю два бокала пузырящегося напитка и предлагаю один ей. – Да здравствует повелительница закона и права!

Она улыбается и делает глоток шампанского.

– Полагаю, мы сейчас оба на пике.

Она права, и это тут же напоминает, что нам обоим есть что терять.

Я просто киваю в ответ и делаю долгий глоток шампанского.

– Это правда, что ты можешь сменить клуб? – спрашивает она чуть позже.

– Ты теперь читаешь спортивную колонку?

Она пожимает плечами:

– Есть причина. Так это правда?

Я отвожу взгляд, не в силах смотреть ей в глаза:

– Может быть. Я правда еще не знаю точно.

– Почему ты ничего не сказал?

Я зачесываю волосы пятерней, выигрывая время.

– Хороший вопрос.

Честно говоря, это связано с тем, что я не хотел давать Саре повод сомневаться в нас или отпугивать ее еще до того, как у нас появится шанс начать. Возможно, она делает это потому, что так просил мой пиарщик, и, конечно, сначала я согласился по той же причине.

Но что-то поменялось с первого же нашего свидания. Черт, если уж совсем начистоту, то, может, и раньше.

Тот день в раздевалке, когда Оуэн сказал парням, что собирается сделать Бекке предложение, что-то изменил во мне. Большинство старших парней в команде женаты, у некоторых уже по двое детей, но до того, как Джастин и Элиза начали встречаться в прошлом году, ни у кого в нашей группе не было даже девушки. А теперь у двух моих лучших друзей серьезные отношения, а один – женится.

Я никогда не был тем, кто ищет отношений, но чем больше времени я провожу с Сарой, смеясь и целуясь… черт, даже просто слушая, как она говорит о работе, пока я готовлю, тем мне приятнее быть с ней, и тем четче я понимаю, что хочу большего.

– Наверное, я ничего не сказал, потому что сам не уверен, что получится, и решил не строить предположений.

Она кивает:

– Не хочешь сглазить?

Я склоняю голову набок:

– Что-то вроде того.

Я переворачиваю стейки, пока она рассказывает мне о карьерной лестнице в юридической фирме: от скромных сотрудников до жаждущих власти партнеров. Затем я начинаю взбивать пять ингредиентов для заправки салата.

– Вкуснятина. Это для домашнего «Цезаря»?

Я киваю:

– Это довольно просто. Если бы, живя с дедом, я не научился готовить, мне, наверное, нечего было бы есть.

Она смягчается, улыбаясь:

– Что ж. Я впечатлена. Честно говоря, Тедди, с твоей стороны это мило. Шампанское. Стейк. Это самая лучшая ночь в гостях.

При виде этой мягкости в ее глазах, что-то во мне сжимается.

– Кажется, тебе пора долить, – говорю я, кивая на ее пустой бокал.

– Точно. Еще один бокал не страшно.

– Ты за рулем? – спрашиваю я, доставая бутылку.

Она кивает.

– Ну, я буду рад оставить тебя на ночь, если потом ты захочешь еще бокал.

Пока я наливаю шампанское, выражение ее лица остается нейтральным.

И пусть я до смерти хочу знать, что она думает