Элмет - Фиона Мозли

Кэти достала кисет и взялась за дело. Когда самокрутка была готова, она протянула ее между подголовниками передних сидений. Мужчина взял ее и сунул за ухо:

— Здесь дымить западло. Сберегу на будущее.

— А кто у нас босс? — спросила Кэти.

— Сегодня пашем на Коксвейна. Он один из худших, хотя другие тоже не фонтан, чего уж там.

— А на кого еще вы работали?

— Да на всех подряд. На всех землевладельцев в округе. Где картошка, где еще что на подхвате. Иногда бывает халтура на скотобойнях. Там боссом Джим Корвайн. Есть еще Дейв Джеффрис. Есть Прайс.

— Прайс?

— Да, Прайс. Этот вообще на меня жуть нагоняет. Но мы его редко видим. Большая шишка, понимаешь ли.

— А чем он был так страшен, когда вы его видели в последний раз?

Работяга пожал плечами:

— Говорю же, я с ним толком не общался. Как и прочие из наших. Я только знаю, что на него лучше не нарываться. Пару лет назад — хотя сейчас уже лет пять, наверное, — один из наших парней покалечил ногу на ферме Прайса. Не знаю точно, какую работу он выполнял, но это было уже после заката и при плохом освещении. И вот Джонно — так звали парня — потолковал с ребятами в пабе и захотел урвать с Прайса чуток баблишка. Компенсацию за увечье, стало быть.

— Ну и как, урвал?

— Хрена лысого он урвал! Только заикнулся, как почти всю его родню в два счета выселили из домов. Оказалось, что этими домами владеет Прайс. Ладно бы только Джонно досталось, так ведь турнули и его старуху-мать, и его сестру с мальцом из квартиры в Донни[7], и даже какого-то несчастного кузена, который жил в одном из Прайсовых домов аж на другом конце графства. Вымели одним махом всех без разбора. Вот и весь урок: против Прайса не попрешь. Конечно, многие из нас будут рады, если он где ненароком схлопочет пару смачных плюх, да только мало кто на такое решится.

— Но кто-то ведь может решиться?

Работяга пожал плечами и откусил еще четверть от яблока. Место первого укуса к тому времени уже стало золотисто-коричневым.

— Разве что кто-то, кому совсем терять нечего.

Кэти быстро взглянула на меня. Потом ее нога коснулась моей, и мы непроизвольно стали дышать в унисон — знак взаимной поддержки при первых шагах на пути к общей цели.

Фургон въехал во двор фермы. Из окна я увидел несколько приземистых краснокирпичных строений под крышами из рифленого железа, а чуть подальше — старые конюшни. Еще там были два больших амбара, когда-то покрашенные один в синий, другой в белый цвет, но краска давно выцвела и облезла, так что преобладающим стал тусклый цвет металла под дождем. Высокие двери амбаров были распахнуты настежь, чтобы дать больше света работающим внутри людям.

Гэри — так звали нашего соседа по фургону — сказал, что пора выгружаться и приступать к работе. Следующие десять часов, а то и больше, мы трудились с ним рядом. Лишь один раз ненадолго прервались, чтобы выпить по чашке кофе и подкрепиться захваченными с собой сэндвичами. Гэри познакомил нас с несколькими работягами и пересказал им то, что мы шепотом сообщили ему в процессе работы. Он сказал, что у нас есть отец, который может окоротить мистера Прайса или по меньшей мере открыто против него выступить. Кто-то рассмеялся нам в лицо, а кто-то отвернулся, пряча усмешку. Но так поступили не все. Некоторые внимательно оглядывали меня и Кэти с ног до головы, как будто пытаясь прикинуть габариты нашего отца по его отпрыскам. Я тут же представил, как бы они удивились при виде Папы. Тогда я был все еще мал и худ, а Кэти, хоть и обладала необычайной, даже пугающей силой, в их глазах была самой обыкновенной девчонкой. Зато Гэри, кажется, нам поверил. Оно и понятно: ведь он общался непосредственно с моей сестрой, а Кэти могла быть убедительной, как никто другой. Она с первых секунд разговора смотрела в глаза собеседнику, кем бы он ни был. Смотрела прямо, почти не мигая, а если когда и моргнет, то едва заметно. И никаких нервных смешков там, где другой бы от них не удержался. Она излагала свои мысли четко, не отклоняясь от сути, и всегда твердо верила в то, что говорит, — мало кто способен быть столь же честным перед самим собой. И Гэри, видимо, уловил искреннюю надежду в ее голосе. А он в свою очередь убедил остальных, и Кэти воспользовалась моментом, чтобы пригласить их в наш дом, согласно папиным наставлениям. Предполагалось, что мы разведем большой костер, будем жарить мясо на открытом огне, пить пиво и сидр. Несколько работяг согласились прийти, а Гэри пообещал уговорить и привести еще кое-кого из своих знакомых. При этом Кэти попросила его держать язык на привязи. Он обещал действовать осмотрительно, и мне это обещание не показалось пустым. Тем же вечером мы сообщили имена всех этих людей Юарту.

Забота о лесе оборачивается избытком древесных отходов, сваливаемых в кучи тут и там. Нужно очищать подлесок от валежника и срубать нависающие ветви, где они закрывают свет молодым деревцам. Нужно следить за ростками и периодически их прореживать, оставляя только «правильные» и удаляя все лишнее. И еще нужно обрезать стволы орешника, чтобы они в следующем сезоне дали множество тонких прямых побегов, отрастающих, как головы Гидры.

Тонкие ветви орешника служили материалом для плетней и корзин; они же составляли каркас глинобитных строений. Папа с нашей помощью занялся постройкой нового, более просторного курятника: соорудил глинобитные стены и увенчал их подобием тростниковой крыши — именно что подобием, поскольку кровельщик из Папы был неважнецкий, и он сам это признавал.

Новый курятник примыкал к задней стене нашего дома рядом с кухонной печью, так что курам доставалось тепло от щелей между бревнами и нагретых камней фундамента. Папа считал неправильным то, что большинство селян держат кур где-то в глубине сада, подальше от жилых помещений, чтобы людей не беспокоили их кудахтанье и возня. Сам он был готов смириться с таким неудобством, как постоянный шум за стеной, лишь бы не тревожиться за оставленных на холоде птиц, при этом зная, что есть такое простое решение этой проблемы. Вот мы и пристроили куриный дом вплотную к нашему. При этом курятник с его изогнутыми и неровными стенами снаружи смахивал на здоровенный волдырь, обезобразивший ровные и строгие линии дома, изначально возведенного Папой, или на что-то вроде гротескно-гигантского осиного гнезда, прилепившегося к белому стволу березы.

В процессе этого строительства и регулярной очистки рощи у нас накапливалось очень много отходов. Часть из них шла на топку печи, а остальное мы время от времени сжигали в больших кострах. Для этого лучше всего подходили тихие ясные вечера, пусть даже и прохладные. Мы согревались у высокого пламени, поджаривали мясо, овощи или просто куски хлеба, как в те времена, когда мы еще только осваивались на новом месте и жили в автофургонах.

В очередной раз накопив целую гору топлива, мы решили пригласить к нашему костру гостей. Позвали мясника Эндрю, Питера, Юарта с Мартой, а также Гэри и других работяг, с которыми познакомились на ферме. Юарт сказал, что такая встреча позволит всем нам лучше узнать друг друга и мы сможем заручиться поддержкой местных или хотя бы выяснить настроения в общине. А Марта добавила, что мы трое уже слишком долго живем отшельниками.