Потерянный шпион - Вячеслав Афончиков

«Хорошо, если он теперь не сможет размножаться», – подумал Шмидт. Мысль о том, что этот выродок может производить себе подобных, его не на шутку обеспокоила. Третий, завершающий удар носком ботинка пришелся по тому месту, которое у нормальных людей называется лицом. «Складной нож» вновь разложился в исходное состояние, и, судя по характерному хрусту, сломалась нижняя челюсть.

«Будет теперь пить не закусывая», – пронеслось в голове у Шмидта. Он вместе с сержантом оттащил орднунгполицайлейтенанта в комнату для задержанных, оборудованную решетками и массивной дубовой дверью. Младший полицейский уже сидел там.

– Чтоб ни звука! – пригрозил им Шмидт, и тот понимающе закивал. – И позаботьтесь о своем начальнике – ему сейчас очень не хватает Любви и Справедливости, – язвительно сказал зихерхайтскапитан, покидая полицейский участок.

После десяти вечера сумерки медленно стали спускаться, окутывая все окружающее и сокращая видимый мир до каких-нибудь двадцати-тридцати ярдов, за которыми все увереннее царила непроницаемая тьма. Шорох листьев почти не нарушал вечерней тишины – на земле наступало царство покоя, царство Ночи, с древних времен производившее на человека огромное впечатление своей глубиной и неизбежностью. На небе все ярче и ярче горели звезды, выстраивавшиеся в строгий, заведенный от начала мироздания порядок, для того чтобы, прошествовав парадным кругом по границам небесной сферы, кануть в небытие еще на один день. Зихерхайтссержант, командир Специальной группы, поморщился. Погода была отвратительная. Отвратительная для того, что им предстояло выполнить. Он, конечно же, предпочел бы дождь, ветер, грозу и небо, сплошь затянутое тучами. Что же, он не властен над погодой, единственное, что он мог ей противопоставить, это был профессионализм его бойцов. За них он был спокоен – одиннадцать (сам он – двенадцатый) прекрасно подготовленных солдат, подготовленных именно для таких операций. Он молча кивнул двоим из своих подчиненных и ладонью показал на каменную изгородь высотой около восьми футов. Пора.

Бойцы Специальной группы абсолютно бесшумно подошли к изгороди. Двое из них встали, опершись на нее руками, а другая пара, те, на кого указал сержант, пользуясь плечами товарищей как ступенями, забрались на ограду и легли на ней плашмя. Около минуты они лежали не двигаясь, прислушиваясь и вглядываясь в темноту. Все было тихо. «А если все-таки есть собаки?» – подумал зихерхайтссержант. Он двое суток наблюдал за усадьбой, разглядывая ее с разных ракурсов через прекрасную оптику, но никаких признаков собак не заметил. Впрочем, если собаки и окажутся, его группа готова и к этому, и он обоснованно рассчитывал, что и в этом случае элемент внезапности в операции не будет утрачен.

Время течет неравномерно. Порой оно летит, как бурная весенняя река, а иногда капает редкими капельками. При этом совершенно справедливо, что его сравнивают с жидкостью – оно действительно течет, хотя порой и очень причудливо. Река-Время.

Эта минута показалась зихерхайтссержанту особенно долгой, но и она в конце концов прошла. Бойцы бесшумно спустились в сад, а их место на вершине изгороди заняли еще двое.

«Если бы хозяин имения имел какие-либо представления о том, что такое „безопасность“, он украсил бы свою ограду стальными шипами или, на худой конец, битым бутылочным стеклом», – подумал командир Специальной группы. Впрочем, он понимал это, в данной ситуации это бы все равно его не спасло.

Первая пара бойцов, проникших на территорию имения, маскируясь за кустами, уже приблизилась к парадному входу в особняк. Дверь особняка отворилась, и на порог вышел пожилой и рослый слуга, по виду и выправке – отставной вахмистр, одетый в потертый камзол старомодного покроя, какой в этих краях в богатых имениях носят привратники. Слуга пошел по освещенной светом из открытой двери дорожке, ведущей к воротам. Он шел для того, чтобы проверить, заперты ли на ночь ворота, шел так, как он ходил несчетное количество раз до этого, каждый вечер в течение многих лет. Внезапно на дорожке перед ним появился человек, одетый во все черное, в ботинках с высоким берцем, в темном платке, повязанном поверх волос и с лицом, измазанным сажей. Слуга, отставной вахмистр, много лет прослуживший со своим хозяином в кавалерии и побывавший в разных переделках, скорее удивился, чем испугался, и решительно двинулся навстречу незваному гостю. Вернее было бы сказать – попытался двинуться. Сзади его рот был внезапно зажат чьей-то рукой, и последнее, что он почувствовал, покидая этот мир, была острая резкая боль по всей передней поверхности шеи – от левого до правого угла челюсти. Впрочем, сознание покинуло его настолько быстро, что и боль эта не стала по-настоящему сильной. Второй боец аккуратно, чтобы не нашуметь, уложил тело слуги на газонную траву, стараясь при этом не испачкаться кровью, все еще обильно льющейся из его шеи. Он не любил крови. Если бы перед ним был обыкновенный пехотинец средней комплекции, он просто свернул бы ему шею – аккуратно, бесшумно и чисто. Но старый отставной вахмистр был очень высоким и коренастым мужчиной, и боец из Специальной группы решил не рисковать.

Первый боец, осуществивший отвлекающий маневр, поднял над головой правую руку и выставил большой палец. Остальные, уже перебравшиеся через каменную изгородь бойцы устремились в дом.

В холле, у камина, сидел владелец имения. Он слегка раскачивался в кресле-качалке и курил свою трубку, с которой не расставался со времен службы. В помещении распространялся вкусный запах ароматного табака из Нового Света. Он спокойно повернул голову и посмотрел на ворвавшихся к нему бойцов Департамента Государственной Стражи.

– А, это уже вы? Что ж, молодцы, довольно скоро. Я ждал вас дня через два… – Он замолчал и стал снова рассматривать поленья, горевшие в камине.

Командир Специальной группы вышел вперед и громко сказал:

– Темник Сноу, вы арестованы за подготовку государственного переворота!

– Только-то и всего? – улыбнулся ему Сноу. С улицы раздался шум подъезжающих к дому карет…

Двумя часами позже, глубокой ночью, Сноу был доставлен во внутреннюю тюрьму Департамента Государственной Стражи. В комнате следователей двое сотрудников Департамента задали ему много формальных вопросов о его имени, фамилии, родственниках и многом другом. Все это, по справедливому предположению темника, они о нем и так знали, и он не счел нужным что-нибудь скрывать, лениво и чуть снисходительно отвечая на все их вопросы. Следователи, казалось, были довольны. Один из них, тот, который в ходе формального допроса всячески демонстрировал свое хорошее расположение к арестанту, повернулся и как бы невзначай спросил:

– Ну а где же списки организации?

– Какой организации? – с ироническим удивлением переспросил Сноу.

– Слушайте, бывший темник, не валяйте дурака! – тотчас заговорил другой. – Организации «Волхвы», которую вы возглавляете! И где бумаги, которые вам передал младший Зальцман?

– Боюсь, господа, мне вас нечем порадовать, – спокойно ответил им Сноу, – ни того ни другого у меня нет.