Жених только на словах - Морин Чайлд

Келли достала телефон и включила фонарик.

– Ему всего три года, – сказала она, посмотрев на Мику.

– Мы найдем его, – произнес он фальшиво бодрым тоном и направился в сторону леса.

Лес был густой, темный, полный теней – как раз такой, каким его рисовало воображение Мики. Идеальная площадка для убийства. Туман, лунный свет, выхватывающий из темноты голые ветви деревьев, мертвые листья на земле. Он словно сам написал эту сцену. Но для потерявшегося маленького мальчика это было слишком.

Келли снова и снова звала Джейкоба, но ответа не было. «Куда он мог запропаститься? У него не было много времени, чтобы уйти далеко», – думал Мика, пытаясь побороть тревогу. Но не получалось. С таким маленьким ребенком могло случиться что угодно. Нельзя было отправлять мальчика на поиски братьев в одиночку.

Вдалеке слышались крики других, был виден свет фонариков, и оставалось только гадать, почему Джейкоб не отвечает. Он ранен? Без сознания? И тут Мика услышал какой-то звук.

– Слушай, – обратился он к Келли. – Вот, снова. Вон там. Джейкоб!

В этот раз он был уверен, что слышит плач ребенка.

– Слава богу! – Келли бежала вслед за ним, и через секунду они нашли мальчика.

Джейкоб был напуган, замерз, а его нога запуталась в корнях деревьев.

– Олень убежал, – сказал малыш, словно это все объясняло.

Сердце Мики сжалось.

– Это не важно. Ты в порядке, приятель? Не поранился?

– Нет. Но я застрял. И замерз. И рассыпал конфеты.

Луч фонарика Келли осветил перевернутую корзинку и разбросанные вокруг нее сладости. Она быстро все собрала.

– Видишь? Все на месте, – сказал Мика мальчику. – Келли, позвони отцу Джейкоба. Скажи ему, что все в порядке.

– Уже звоню.

Мика высвободил ногу ребенка и взял его на руки.

– Твои родители будут счастливы тебя видеть.

– Хорошо. Тогда мне надо еще набрать конфет. – Джейкоб обвил шею Мики руками. – Посмотришь на мою тыкву, когда вернемся?

Келли рассмеялась. Мика поймал ее взгляд и ухмыльнулся. Дети чертовски выносливы. Больше, чем взрослые, которых он напугал. Видя улыбку Келли и чувствуя теплое дыхание малыша, Мика вдруг ощутил, что слишком к ним привязан. И к этому месту. А значит, он задержался здесь слишком надолго и должен уехать. Пока может.

Часть Келли хотела сделать то, что он от нее ожидал. Плакать, просить его остаться. Но это не поможет. Если его надо удерживать силой, значит, он этого не стоит.

Она не скажет, что любит его. Он и так должен это понимать. А если не понимает, то только потому, что не хочет. Так что она оставит свои чувства при себе. Жаль, что все это не исцелит ее.

– Я вызвал самолет, – сказал Мика, складывая вещи в огромный чемодан. Одна уже сложенная сумка стояла на кровати. Их кровати.

– То есть уже ночью ты будешь на Гавайях.

– Или рано утром. – Он посмотрел на Келли, но не смог ничего прочесть на ее лице. – Слушай, я сказал, что уеду завтра, но нет никаких причин откладывать отъезд. Так будет проще.

Проще точно не будет, но Келли улыбнулась. Она справится с этим.

– Ты ничего не забыл?

Он еще раз оглядел комнату.

– Келли…

Боже, она не даст ему сказать, что он сожалеет. Не хочет видеть сочувствие в его глазах.

– Мне надо кое-что тебе сообщить, пока ты не уехал…

Келли вздохнула, достала полоску теста из кармана и протянула ему.

Несколько секунд Мика молчал.

– Это… – Он посмотрел ей в глаза. – Ты беременна?

– Да. Я сначала думала, что заболела, но ошиблась.

– Мы же предохранялись.

– Очевидно, латекс не справился со своей миссией. – Ей было сложно улыбаться, но она старалась. – Мика, я просто подумала, что ты имеешь право знать о ребенке.

– А ты сама давно об этом знаешь?

– С утра.

– И ты ждала, пока я сложу вещи и соберусь уезжать, прежде чем выложить мне правду?

– Ну, я же не знала, что ты уезжаешь прямо сейчас. – Келли начинала терять терпение. – Ты только что на меня обрушил эту новость. Видимо, хотел застать меня врасплох. Чтобы у меня не было времени уговаривать тебя остаться.

– Это не то…

– Расслабься. Я не прошу тебя остаться, Мика. Уезжай. Я знаю, ты вынужден это сделать. Или, по крайней мере, ты так думаешь. Так что вперед. Я в порядке.

– Ты беременна, – напомнил он ей.

Келли положила руки на живот и впервые за весь вечер улыбнулась по-настоящему.

– И еще долго буду, независимо от того, здесь ты или нет. Я счастлива, что у меня будет ребенок. Это дар, Мика. Лучший подарок, который ты мог мне сделать.

– Подарок. – Он помотал головой. – Боже мой, ты беременна и счастлива, несмотря на то, что я оставляю тебя одну разбираться со всем этим.

– Мика, разве это плохо?

– Ты живешь в краю детей и собак. – Он рассмеялся. – Ты рисуешь картины на окнах, вырезаешь узоры на тыквах. У тебя шумные соседи, олени в огороде и привидения на деревьях. Все это не имеет никакого отношения к реальному миру. Миру, в котором я живу.

Келли воочию видела разочарование и гнев, которые охватили Мику. И она ответила на это. Раз уж он уходит, пусть, по крайней мере, между ними будет ясность.

– И что это за мир, Мика? Расскажи мне, как мало я знаю о реальности.

Он невесело усмехнулся:

– Хочешь знать о реальности? Я рос в приемной семье. Моя мать ушла, когда мне было шесть, и я больше никогда ее не видел. У меня не было ни единого друга, пока во флоте я не встретил Сэма, потому что я нигде не задерживался достаточно долго, чтобы обзавестись друзьями. – Он сверлил ее взглядом. – Мой мир суров и жесток. Я понятия не имею, как жить в мире, где всегда безоблачно.

Он тяжело дышал, его глаза метали молнии, но Келли не было до этого дела. Ее собственный темперамент выходил из-под контроля.

– Безоблачно? – В ее голосе звучала нешуточная обида. – Ты думаешь, мой мир – это маленький уютный уголок, а моя жизнь идеальна? Мои родители умерли, когда я была еще маленькой, и я переехала сюда, когда мне было 12. Потом умер дедушка. Мой муж умер. А муж моей лучшей подруги постоянно подвергается опасности!

Мика провел рукой по лицу.

– Боже, Келли.

– Я не закончила! Это жизнь, Мика. Она сурова даже в маленьких городках. Люди умирают.

Трехлетние мальчики теряются в лесах. Мужчины уходят.

– Я не подумал об этом.

Она слышала раскаяние в его голосе, но уже не могла остановиться. Слава богу, она не успела сказать ему о своей любви.