Дочь тумана и костей - Лэйни Тейлор

— Не монстр. Серафим является существом чистого пламени, более того, созданным в иной эпохе, в ином мире. — Он настойчиво смотрел на Акиву. — Я такой же как и ты, брат мой. Я точно такой же.

Акиве совсем не нравилось подобное сравнение.

— Во мне нет ничего похожего на тебя, ущербный. — Он произнес это так резко, что Разгат поник.

Айзиль похлопал его по руке, обвитой вокруг своей шеи.

— Ничего, ничего, — успокаивал он Разгата полным сочувствия голосом. — Он не видит этого. Для монстров нормально не считать себя таковыми. Помнишь, как сказочный дракон, который напал на деревню в поисках юных дев, услышав крики "Дракон!" обернулся, думая увидеть чудовище за своей спиной.

— Я знаю, кто является настоящим монстром. — Глаза Акивы потемнели. К сожалению, он слишком хорошо знал об этом. Существование химер свело весь смысл его жизни к войне. Они являлись в тысячах различных звериных форм. И неважно, скольких ты уничтожил — взамен их появлялись другие, их становилось все больше и больше.

Вновь заговорил Айзиль:

— Один человек сказал: "Не борись с монстрами, если сам не хочешь стать монстром, потому что когда ты смотришь в пропасть, пропасть тоже смотрит на тебя." Это Ницше. Исключительными усами обладал.

— Просто скажи мне… — начал было Акива, но Айзиль оборвал его.

— Ты когда-нибудь задавался вопросом — монстры являются причиной войн, или война вызывает появление монстров? Я много чего повидал на своем веку, ангел. Существуют партизанские армии, которые заставляют детей убивать собственные семьи. Такие поступки вырывают душу и на ее месте вырастает зверь. Армиям нужны звери, не правда ли? Балуй зверя, чтоб он вершил свой ужасный труд! А самое страшное во всем этом то, что душу вернуть почти невозможно. Почти. — Он посмотрел на Акиву пылающим взглядом. — Но все же, это можно сделать, если только… если только ты решишься отыскать свою.

Гнев охватил Акиву. Искры полились дождем от его крыльев, их тут же подхватил бриз и понес по крышам Марракеша.

— С чего вдруг я бы сделал это? Там, откуда я прибыл, старик, душа столь же бесполезна, как зубы у мертвого.

— Сказал тот, кто, как мне кажется, все еще помнит, что значит иметь душу.

Акива действительно помнил. Эти воспоминания были ножами, и ему совсем не нравилось, когда они оборачивались против него.

— Тебе следовало бы подумать о собственной душе, а не беспокоиться о моей.

— Моя душа чиста. Я никогда никого не убивал. Но ты — ТЫ! Взгляни на свои руки.

Акива не проглотил наживку, но, все же, рефлекторно сжал кулаки. Каждая черточка, вытатуированная на концах пальцев, означала убитого им врага. По его рукам можно было прочесть ужасающую историю.

— Ты хотя бы знаешь скольких ты убил? — Спросил Айзиль. — Или уже потерял счет?

Дрожащий полоумный, которого Акива нес над вымощенной мостовой площади, исчез. Теперь Айзиль уже сидел или, во всяком случае, пытался удержаться в сидячем положении, поскольку был обременен Разгатом, а тот, не переставая, переводил взгляд с него на ангела, который, как он надеялся, пришел, чтобы спасти его.

На самом деле, Акива знал точное количество убийств, записанных на его руках.

— А как насчет тебя самого? — Бросил он Айзилю. — Сколько зубов ты добыл за все эти годы? Полагаю, ты не вел подсчета.

— Сколько зубов? Но я-то забирал зубы у мертвецов!

— А потом продавал их Бримстоуну. Ты знаешь, что это означает? Ты его сообщник.

— Сообщник?! Это всего лишь зубы. Он делает ожерелья из них, я видел это собственными глазами. Просто нанизывает зубы на нити. И только то!

— Думаешь, они нужны ему для ожерелий? Глупец. Ты принимаешь прямое участие в нашей войне, но слишком глуп, чтобы понять это. И еще говоришь мне, что битва с монстрами превратила меня самого в чудовище? Тогда во что же общение с дьяволом превратило тебя?

Айзиль уставился на него с открытым ртом, а затем до него вдруг дошло и он затараторил:

— Ты знаешь. Тебе известно что он делает с зубами.

Акива горько вздохнул:

— Да, знаю.

— Расскажи мне…

— Заткнись! — Приказал Акива. Чаша его терпения переполнилась. — Скажи мне, где я могу найти девушку. Твоя жизнь ровным счетом ничего не значит для меня. Ты понял?

Он слышал, насколько груб его тон и в этот момент как будто видел себя со стороны — нависающим над несчастными созданиями. Что бы подумала Мадригал, если бы увидела его сейчас? Но она не сможет. И в этом вся суть.

Мадригал была мертва.

Старик прав — он чудовище, но виной тому его враг. И таким его сделала не война, ее ужас Акива смог бы выдержать. Всему виной лишь одно деяние. Одно чудовищное деяние, которое он никогда не сможет ни забыть, ни простить, и за которое, чтоб отомстить, он поклялся уничтожить королевство.

— Думаешь, я не смогу заставить тебя говорить? — Прошипел он.

На что Айзиль с улыбкой ответил,

— Нет, ангел. Думаю, не сможешь.

А затем он перегнулся через минарет, увлекая Разгата за собой, и пролетев добрую сотню метров, разбился насмерть о черепицу.

Собор приглушил крик Кару, разделив его на целую симфонию криков, пронесшихся эхом и перекликающихся друг с другом, и в один миг огромное пространство под сводами ожило. А потом вокруг всё резко стихло. Химера закрыл ей рот тыльной стороной ладони, и, сопротивляясь, Кару соскользнула с каменной глыбы, увлекая за собой металлический крюк и кадило. И то, и другое, падая, громко зазвенели. Он прыгнул на нее сверху, и она уже решила, что сейчас он вырвет зубами ее горло. Его лицо было так близко, но тут… он был рывком оторван от нее и отброшен в сторону.

Это оказался Бримстоун.

Еще никогда в жизни Кару не была настолько счастлива видеть его.

— Бримстоун… — прохрипела она, и запнулась. Его крокодильи зрачки сузились и теперь казались черными разрезами. Так всегда случалось, когда он был зол. Но если Кару до этого считала, что знает, каким Бримстоун бывает в гневе, то сейчас ей представилась возможность существенно эти знания обновить.

Всего несколько секунд он приходил в себя от шока увидев ее здесь, но для Кару целая бесконечность вместилась в протяженность между двумя ударами сердца.

— Кару? — Изумленно прорычал он, в ужасной гримасе растягивая губы. Его учащенное дыхание со свистом вырывалось сквозь зубы. Он потянулся к ней, сгибая когти.

За его спиной беловолосый волк требовательно спросил:

— Кто это?

— Никто. — Проревел Бримстоун.

"Бежать!" — Мелькнуло в голове Кару.