Самая сладкая ложь - Анастасия Эльберг

Из квартиры Марики Константин вышел, слегка пошатываясь — то ли от переполнявшего его счастья, то ли от усталости, так как не сомкнул глаз. На работу он явился с опозданием, причем опоздал впервые, и, конечно же, получил выговор. Но его настроения это не испортило.

Лия встрепенулась и посмотрела на успевшее подтаять мороженое.

— А что было дальше?

— Сказка. Скоро я понял, что умру, если расстанусь с ней хотя бы на шесть часов. Я купил кольцо и сказал, что мы поженимся максимум через месяц, потому что дольше я ждать не согласен.

— Как здорово, — мечтательно вздохнула Лия и снова принялась за еду. — А потом?

— А потом сказка продолжилась. До того момента, как я получил должность главного аналитика. Я стал работать в два раза больше и, соответственно, в два раза больше уставать. Если я и видел Марику не спящей, то только по выходным. Да, были деньги, я был доволен тем, что добился того, чего хотел. И еще было чувство, что что-то не так. Я никак не мог понять, что же это за чувство. Конечно, в глубине души я догадывался, в чем дело. Но люди боятся признаться себе в очевидном. Тот хрустальный шар, в котором я находился все это время, разлетелся на куски тогда, когда я задал Марике вопрос: «Скажи, дорогая, ты хочешь иметь детей?». Она ответила, что хочет. Но только если у этих детей будет отец. И на роль этого отца я не подхожу. Черт знает, что я успел передумать. Я чуть не довел себя до нервного срыва этими мыслями. И с решением я затянул. Да что там говорить — опоздал. Между нами будто пробежала черная кошка. Марика отказывалась от моих подарков, уходила из дома по вечерам, по выходным ездила к знакомым и подругам. Если бы у меня хватило сил заговорить об этом прямо, не делая вид, что все хорошо… но слов этих я уже не скажу. Потом она завела любовника. Одного, второго. У меня начался сложный период на работе, и я был обязан сосредоточиться на делах. А потом Марика сказала мне, что ей надоело. Я чувствовал, что вряд ли смогу что-нибудь изменить, а даже если изменю, ей от этого будет только хуже. Впрочем, как и мне. К тому моменту нервы у меня расшатались окончательно.

— И что было потом?

— Потом ничего не было. А после того, как закончилось ничего, я встретил тебя.

Берта сидела на кухне у открытого окна и вышивала. На этот раз она изменила себе: обычно она занималась рукоделием по вечерам. Вечерние посиделки были своего рода семейной традицией. Константин принимал ванну после рабочего дня, ужинал, некоторое время сидел на веранде и курил в одиночестве, размышляя о своем. После этого он присоединялся к Берте, которая ждала его в гостиной перед камином. Он читал, просматривал корреспонденцию или разбирал рабочие бумаги, а Берта вышивала или вязала очередной свитер для одного из многочисленных внуков. Так они могли сидеть часами, причем иногда не говорили ни слова. Понятно было только одно: для посиделок обязательно нужны двое.

По выходным Берта имела привычку вставать рано. Константин в такое время еще спал, а она могла закончить домашние дела до завтрака. Она делала «косметическую» уборку, если таковая требовалась, проверяла, не пришло ли время заняться стиркой, готовила завтрак и садилась за стол. Константин спускался вниз около девяти, и завтракали они вместе.

Берта не раз говорила судьбе «спасибо» за то, что она попала в этот дом. С Константином она была знакома давно и знала его хорошо. Знала она, в том числе, и то, что, несмотря на его характер, человек он ранимый, а таким людям необходим хотя бы один верный друг. Таким другом была для него Берта. Он мог рассказать ей все: он говорил с ней о работе, о проблемах, о женщинах. Делился самыми личными вещами — такими, о которых не говорил даже со своей женой.

На часах было почти девять, но Берта до сих пор сидела в одиночестве. В половине десятого она направилась наверх — проверить, все ли в порядке. Но подниматься ей не потребовалось. Она столкнулась с Константином в дверях кухни.

— Доброе утро, — сказал он. — Прошу прощения. Сегодня я заспался.

— Я уже думала, что вам нездоровится, сэр, — облегченно вздохнула Берта. — Вы будете пить кофе?

— Не только пить кофе, но и завтракать. Я голоден как волк.

Берта разогрела остывший кофе и направилась к холодильнику.

— Наверное, я вчера разбудил вас, — продолжил он. — Я пришел поздно.

— Нет-нет, сэр, — слукавила Берта — вчера ночью ей не спалось, и она помнила, что входная дверь открылась в начале третьего. — Я видела девятый сон.

— Я знаю, что вы рано встаете, и в такое время стараюсь вести себя как можно приличнее.

— Полно вам, — улыбнулась она. — Можно подумать, что вы буяните весь день. Леди спустится к завтраку?

— Леди? — Константин поднял глаза. — Откуда вы знаете, что я не один?

Смущенная Берта достала две чашки.

— Ладно, — подвел итог Константин. — Предположим, что это ничья. Леди до сих пор нежится в кровати. Спустится минут через сорок.

— Я очень рада за вас, сэр, — сказала она доверительно. — Вы помолодели…

Константин взял одну из поставленных на стол чашек.

— И что я в ней нашел? Не понимаю… а влюбился по самые уши. У меня такое ощущение, будто мне снова шестнадцать.

— Как можно знать ответ на этот вопрос, сэр? Вы можете сказать, что вы, к примеру, когда-то нашли в госпоже?

— Госпожа была женщиной моего круга. Воспитанной, богатой, умеющей хорошо одеваться, интеллигентной. А Лия — инопланетное создание. Каждый раз смотрю на нее и удивляюсь…

Берта помолчала, складывая на тарелку смазанные клубничным джемом тосты.

— По мне — так совершенно не важно, сколько у женщины красивых платьев и драгоценностей, сколько книг она прочитала и может ли отличить Баха от Вагнера. Важно, чтобы вы любили ее. И чтобы она любила вас.

— Даже не знаю, что вы скажете после того, как узнаете, что у нее есть любимый муж. — Константин сделал паузу. — Надеюсь, мир не перевернется, если я уточню: наверное, любимый.

Берта села за стол.

— Если вы хотите услышать мнение женщины, воспитанной в семье верующих католиков, то я скажу, что не одобряю ваш поступок. Но ведь я хорошо знаю вас, сэр. Я вижу, что вы любите эту женщину. Так что я скажу вам — все образуется. На вашу долю выпало достаточно страданий. Вы имеете право на счастье.

— А если это счастье в постели с чужой женой?

— Счастье бывает разным. Не люди его выдумали, и не людям о нем рассуждать. Если это ваше счастье, значит, таким оно быть и должно. Я молилась за вас, и Бог услышал мои молитвы. Кто знает — может быть, вы будете вместе, и эта женщина найдет счастье с вами?

— Знаете, Берта, я плохо помню, какой была моя мать. Но мне приятно думать о том, что она могла быть похожей на вас.