Любовь за кадром - Эммануил Тафель

Уже вернувшись в комнату и открывая конверт с телеграммой, Виноградов заметил встревоженные глаза Ирины. Текст телеграммы был лаконичен. Василий Иванович извещал о том, что Мария Петровна – мать Ирины, сегодня ночью доставлена в больницу с инфарктом миокарда и просил их поскорее вернуться в Москву. В доме повисла гнетущая тишина, но длилась она всего лишь мгновенье, так как уже через секунду Ирина сорвалась с постели и, как была в ночной рубашке, бросилась к дверям. Виноградов с трудом успел перехватить её, крепко прижал к себе, стараясь образумить словами:

– Ну что ты, Ириша! Куда ж ты в такой холод не одевшись? Сейчас мы соберёмся, оденемся, я вызову машину и мы поедем.

Но Ирина была невменяема, у неё был какой-то шок, она вся извивалась рвалась к двери и громко кричала:

– Мама, мамочка, я сейчас приеду, потерпи минутку, только минутку потерпи и я приеду! Мама, мамочка!

И тут впервые Виноградов почувствовал страх за жену, так как увидел, что у неё начались конвульсии, она уже не могла стоять на ногах, её всю трясло, а по лицу тёк обильный пот. Подхватив ослабевшую жену на руки, он сразу же отнёс её на кровать, а затем, заметавшись по комнате, стал лихорадочно натягивать на себя одежду. Страшный, невыносимо громкий крик разорвал вязкую тишину комнаты и Виноградов, резко повернувшись, бросился к постели жены обнял её, стараясь успокоить и поддержать. Он сразу же понял, что у Ирины из-за волнений, связанных с ночной телеграммой, начались преждевременные роды. Ближайший медицинский пункт, в котором ей смогли бы оказать помощь, находился в десяти километрах от их глухой, богом забытой деревушки.

– Иринка, девочка моя, потерпи совсем немного, я сейчас сбегаю за людьми, приведу женщин, они помогут тебе!

В комнате стоял страшный крик, тяжёлый как больное сердце.

Лицо Ирины исказила судорога и от этого казалось, что она всё время улыбается. Виноградов пулей вылетел из дома, утопая в высоких сугробах, напрямик бросился к ближайшему дому, едва заметному в ночной темноте. Он громко, отчаянно застучал в дверь и, когда заспанный хозяин открыл ему, закричал:

– Женщины в доме есть? Роды принять смогут?

Из-за мужской спины выглянула испуганная молодая женщина и сразу же торопливо заговорила:

– Ой, что вы, я сама не рожала, я не могу, надо ехать к врачу!

Поняв, что помощи здесь не дождаться, Виноградов бросился к следующему дому. Он лихорадочно застучал в дверь, увидел заспанное лицо хозяина, затем мелькнувшие в испуге глаза пожилой женщины, которая тоже не могла ему помочь. Виноградов заметался между домами как зверь, загнанный в клетку и уже казалось, что положение безвыходное, но тут твёрдая рука рванула его за плечо.

– Ты чего носишься как угорелый? Подумаешь баба рожает, эка невидаль! говорил высокий, кряжистый мужик в расстёгнутом полушубке, из под которого виднелась матросская тельняшка. – Сейчас сани заложим, кони сытые, отдохнувшие, возьмём твою жену и вмиг домчим до больницы.

– Да, да, спасибо, я сейчас, только одену её, – Виноградов благодарно пожал мужчине руку и бросился назад к дому.

Даже с улицы было слышно, как кричит, будто зовёт о помощи, Ирина. Александр вбежал в комнату, подошёл к лежавшей на кровати жене и, успокаивая ласковыми словами, стал одевать её. Постепенно Ирина успокоилась, перестала кричать и только тихо стонала.

«Может она устала, а может и родовые схватки пошли на убыль?» – подумал Виноградов.

Он тщательно укутал жену в шубу, осторожно вынес за порог дома. Здесь уже стояла телега на санных полозьях, запряжённая парой коней, нетерпеливо бивших копытами мёрзлую землю. С помощью мужчины в полушубке Александр уложил Ирину в телегу и сам же пристроился рядом. Кони сразу же тронулись с места, постепенно переходя на рысь и холодный ветер ударил в лицо, а мимо замелькали угрюмые стены домов.

«Только бы успеть? Может быть всё и обойдется? – с надеждой подумал Виноградов. – Как бы доехать быстрее и хоть бы лошади не застряли в сугробах!»

Постепенно начало светать и на обочинах просёлочной дороги стали заметны тёмные, высокие деревья, покрытые густыми шапками снега. Кони бежали резво, выпуская из ноздрей парной, клубящийся воздух. Сани заметно раскачивались, подпрыгивая на ухабах и Виноградов, боясь за жену, подложил ей под голову свою руку. Очень бледное, без кровинки, лицо Ирины белело светлым пятном на тёмном воротнике шубы, а широко раскрытые глаза застыли в немом отчаянии.

Сани сходу выскочили в поле и сразу же сбавили темп, так как лошади с трудом преодолевали снежные заторы. Медленно, очень медленно, они тащились до районного центра, где находилась больница, в которой Ирине могли оказать медицинскую помощь. Когда в конце улицы показалось приземистое здание больницы, у Ирины снова начались родовые схватки и её лицо исказила гримаса боли. Громкий, отчаянный крик разорвал утреннюю тишину посёлка.

У здания больницы, поёживаясь от холода, их встретили медсестра и фельдшер. За молодым врачом, недавно приехавшим сюда на работу, была послана санитарка. Весь малочисленный персонал больницы собрался у саней сразу же принесли носилки и фельдшер с сестричкой, такие неказистые на вид бодро взяли их с двух сторон и понесли внутрь здания. Следом за ними пробежал запыхавшийся доктор, но уже в дверях остановился, взглянул на Виноградова и, безошибочно угадав в нём мужа, спросил:

– Рожает первый раз?

– Да, первый, – со вздохом ответил Александр, подавленный мрачными событиями сегодняшнего дня. Ему всё чудился отчаянный крик Ирины и он мучился оттого, что жена кричала именно так. Это был мучительный для рожениц процесс! Виноградов знал об этом, так как вырос в медицинской семье, сам собирался в юности стать врачом и поэтому знал в подробностях все этапы рождения ребёнка.

Прошёл первый, затем второй час томительного ожидания. Уже давно уехал на своих санях мужчина в распахнутом полушубке и Виноградов успел порядком замёрзнуть. Тёмное, закрытое облаками небо, густой снег и сильный ветер, всё это только ухудшало, и без того поганое, настроение. Когда он совершенно измучился ожиданием и уже собрался идти внутрь больницы, на пороге, приоткрыв дверь, показался врач. У него было совершенно измождённое постаревшее лицо человека, который, несмотря на все усилия, ничего не смог сделать. Он посмотрел на Виноградова виноватым взглядом, затем, приподняв халат, вытащил из кармана сигареты и, ломая спички, прикурил.

– Мы сделали всё, что могли! – врач курил короткими затяжками и руки его дрожали. – Но слишком крупный ребёнок, узкие родовые пути и при этом большая потеря крови. Мы не смогли остановить маточное кровотечение.

– Но вы же могли сделать переливание крови! – с вызовом сказал Виноградов.

– Мы делали его длительное время, но желаемых результатов оно не дало. В таких случаях необходима сложная операция, выполнить которую в наших условиях невозможно!

– А что будет с ребёнком? – стараясь избавиться от тугого комка в горле спросил Виноградов.