Женщина в бегах - Рэйчел Хаузэлл Холл

— У меня две дочери. А я думала, вы говорите о Ноэль. Иза… — Ребекка Лоуренс медленно покачала головой. И обе женщины уставились друг на друга, пока щелкали соседские разбрызгиватели, пока гремела рэпом из своей дребезжащей стереосистемы проезжавшая мимо «Джетта», пока над их головами грохотал самолет.

Ребекка Лоуренс забрала сумку с пассажирского сиденья «Кадиллака».

Грей порылась в своей потрепанной «Лиз Клейборн». Обе сунули друг другу фотографии. На фотографии Грей была изображена Мэри Энн с длинным хвостом и скулами как у девушек с обложки «Вога».

На двух фотографиях Ребекки Лоуренс была изображена светлокожая женщина с поросячьим носом, пирсингом на лице и фиолетовыми дредами, и еще одна женщина, с таким же носом и более темной кожей, одетая в принстонскую толстовку. Ни одна из женщин не была Изабеллой. Ни одна из женщин не была изображена на тех фотографиях с дегустации вин на странице Изабель в «Фейсбуке» или на фотографиях вокруг ее дома.

Неужели Кларисса дала ей ложную информацию? Существовала еще одна Ребекка Лоуренс, которая родила девочку по имени Изабель?

— Вы знаете эту женщину? — спросила Грей, показывая фотографию Изабель. Ребекка Лоуренс решительно кивнула.

— Да. Это Изабель.

— Но она не ваша дочь?

— Она подруга Ноэль. — Она подняла фотографию женщины с пирсингом на лице. — Ноэль иногда остается у Изабель. Кажется, они познакомились в университете в Калифорнии.

— А. Поняла.

Это был случай семьи Блэков: множество ненастоящих тетушек и кузин, все называли каждую пожилую женщину «мама» или «тетя». В детстве у нее была «семья понарошку». Ник Рейдер десятилетия назад был ей как брат. Даже в своих приемных семьях «тетушка» Чарлин была лучшей подругой мамы Твайлы. Она купалась в духах «Шантильи» и курила тонкие коричневые сигареты. Чарлин всегда носила в сумочке завернутые в пластик карамельки и называла Натали Крошкой, как будто это было ее имя. Тетя Чарлин помогала маме Твайле покупать кошельки, украшения и сыр на выплаты, которые государство платило Твайле за приемных детей.

— С Изабель все в порядке? — спросила Ребекка Лоуренс.

— Мы надеемся на это. Вы что-нибудь знаете о родителях Изабель?

— Понятия не имею.

Теперь Грей хотела заполучить копию свидетельства о рождении Изабель Линкольн.

— Когда вы видели ее в последний раз?

— Может быть, несколько месяцев назад. Кажется, в марте?

— А как она вела себя тогда? Черт. Я должна это записать. Поздно.

— Она напомнила мне раненого птенца, — сказала пожилая женщина. — Она старше моей дочери — Ноэль двадцать пять, и она ничего не хочет в жизни. Вечно у нее проблемы. Вечно в бегах. Она такая… скользкая, понимаешь, о чем я? Вот почему я думала, что вы судебный пристав или сборщик налогов. — Ребекка Лоуренс вздохнула. — Дети в наши дни немного скользкие. Я надеялась, что она немного повзрослеет, так как Изабель казалась такой взрослой, но потом Ноэль подцепила этого головореза, и он сделал ее только хуже. Мы с ней сильно поссорились из-за денег, и тогда она переехала к Изабель. Она не появлялась несколько недель, но потом вернулась сюда. Теперь она живет с этим парнем.

— Кстати, о парнях, вы знаете парня Изабель, Иана О’Доннелла?

Ребекка Лоуренс моргнула.

— Почему я должна знать его?

— Он велел мне поговорить с вами.

— Поговорить со мной? Зачем?

— Потому что он уверен, что вы с Джо — родители Изабель.

— Ума не приложу, почему он так думает.

— Может быть, она считает вас своей матерью? — предложила Грей. — На столе у нее дома и на работе стоит ваша фотография.

— Я совсем не знаю Иана, кто бы он ни был. И мне действительно нужно немедленно начать работать.

Грей попросила номер телефона Ноэль.

— Я бы предпочла, чтобы Ноэль позвонила вам. Но позвольте мне попытаться дозвониться до нее прямо сейчас, — Ребекка Лоуренс набрала номер дочери.

Грей смотрела, как черный «Рендж Ровер» катится к дому Лоуренсов, — не Шон, слишком дешевая пузырящаяся тонировка окон, — и слушала, как звонил телефон Ноэль… и звонил… Наконец женский голос попросил звонившего оставить сообщение. И вот Ребекка Лоуренс оставила сообщение.

Грей поблагодарила женщину, развернулась, чтобы уйти, но повернулась обратно.

— Кто в вашей семье занимается вопросами связи?

Ребекка Лоуренс положила сумочку на пассажирское сиденье «Кадиллака».

— Ноэль. Она знакома со всем этим — телефоном, интернетом и всем таким. Сказать по правде, мисс Сайкс? Для меня это все китайские иероглифы.

Мамы понарошку. Пропавшие женщины. Сбитые с толку бойфренды… Грей вздохнула. Для меня это тоже иероглифы, Клер Хакстебл.

17 лет назад

Любить, потерять

В последнюю субботу месяца спецагент ФБР Доминик Рейдер стоял на пороге дома 787 на Линдон-авеню в городе Монтерей, штат Калифорния, держа в руках пакеты с яйцами, хлебом и бумажными полотенцами. Так как Натали вернулась домой на весенние каникулы, он прихватил еще и хлопья с ягодным вкусом. Агент улыбнулся старшекласснице, его глаза светились, невзирая на запах смерти, ударивший ему в нос, смешанный с приятным запахом вечнозеленых растений и тихоокеанским бризом.

Натали всегда с нетерпением ждала встречи с Домиником Рейдером. Он всегда был лучом света в их доме и в ее сердце. Сейчас как никогда дом Грейсонов нуждался в любом источнике света.

Рак погубил все.

Мама Натали, Фэй, одетая в небесно-голубой вязаный свитер выглядела все еще стильно, но немного потолстела из-за стресса и фастфуда. Этим утром она встретила Доминика в прихожей.

— Ты не обязан все это делать, Ник. От центра города досюда так далеко ехать.

— Мне не сложно, миссис Грейсон. Вы с Вик сделали бы то же самое для меня, — ответил Доминик.

Затем он проследовал за Натали на кухню, и вместе они начали разбирать продукты. Он выбросил пустую коробку из-под яиц из холодильника, старую коробку пищевой соды поменял на новую, насвистывая при этом песни «Нирваны» и «Перл Джэм».

После того как они управились на кухне, Натали повела его в спальню, откуда исходил тот самый запах гниения. Там-то и находился его босс, Виктор Грейсон, а точнее нечто, отдаленно его напоминающее, смуглое подобие человека, прикованное к койке.

— Выглядите весьма недурно, сэр, — сказал Доминик.

— Как и всегда, — ответил он вполне живым голосом. — Нэт и Фэй — отличные сиделки.

Семь лет назад Фэй и Виктор Грейсоны удочерили пятнадцатилетнюю Натали Киттридж. С тех пор Фэй обучила единственную дочь искусству ведения беседы, как распознать лжеца, как вести банковский счет, научила правильно смешивать мартини и делать лимонад. Фэй часто брала Натали в библиотеку и книжные магазины, а до того как Виктору поставили диагноз, они часто бывали в ресторанах, где подавали несколько столовых приборов.