Его одержимость - Полина Довлатова

Осипов проводит нас на второй этаж и распахивает дверь просторного кабинета, внутри которого нас уже дожидается юрист Чернова.

Застыв на пороге, с интересом разглядываю помещение. Довольно лаконичное. Блуждаю взглядом по светлым обоям, нескольким абстрактным картинам, украшающим стены. В углу стоит напольный горшок с каким-то высоким зелёным растением. А когда фокусируюсь на рабочем столе, замираю, упираясь взглядом в фоторамку, стоящую возле компьютера. Она слегка повёрнута вбок и поэтому я могу видеть кусок изображения за стеклом. На котором безошибочно узнаю себя.

***

Пока мужчины пожимают друг другу руки, подхожу к столу и беру рамку с фотографией, разглядывая собственное изображение. Я сижу на качелях, со слегка откинутым корпусом, очевидно, раскачиваясь, и улыбаюсь.

Провожу рукой по фотографии, чувствуя, как подушечки пальцев в тот же момент начинает покалывать, и по телу словно проходит небольшой разряд электрического тока, ударяя прямо в мозг и вызывая в нём вспышку воспоминания.

Я помню этот снимок. Это моя мама его сделала примерно год назад. Мы с ней тогда весь день вместе провели. Просто гуляли по магазинам, вечером работали в саду нашего дома. Мама любила цветы. Сейчас я вспоминаю это тоже совершенно отчётливо. И у нас в саду было много клумб, которыми она занималась сама, а я ей помогала.

Когда мы плодотворно потрудились над одной из них, я присела на качели. У меня было хорошее настроение, мы шутили, улыбались. И в этот момент мама меня сфотографировала. Это был очень хороший день.

Вопрос только один.

— Откуда у вас эта фотография?

Обернувшись, смотрю на Виктора, который в этот момент обсуждает с Черновым и его юристом детали договора.

— Это кабинет твоего отца, Лера, — отвечает, оторвавшись от бумаг. — Надеюсь, ты не против, что я временно его занял? Здесь находится вся документация. Мне было проще самому переехать сюда, чем перевозить к себе содержимое кабинета. А фотография уже примерно год стоит на столе Павла Сергеевича.

Значит, это папино место… На душе становится тепло и в тоже время печально, когда я думаю о том, что каждый день отец смотрел на моё изображение. Любил меня настолько, что не хотел расставаться ни на секунду.

— Нет. Конечно, я не против, — сглатываю застрявший в горле ком. — Вы можете остаться в этом кабинете насовсем, если вам так удобнее.

Пока мужчины продолжают обсуждать пункты договора, оглядываюсь по сторонам, более детально рассматривая кабинет. Замечаю в дальнем углу чуть приоткрытую дверцу плотяного шкафа из которого выглядывает край пиджака.

Подхожу ближе и дотрагиваюсь до рукава.

Это папин пиджак. Не знаю почему, но я определённо точно уверена в этом. От него пахнет отцовским парфюмом. Прижавшись лицом, вдыхаю в себя знакомый аромат и в этот момент чувствую как на мои плечи ложатся тяжёлые мужские руки. Мне не нужно оборачиваться, чтобы узнать, кому они принадлежат. Потому что только один человек может дотрагиваться до меня так непринуждённо. И касание только одного мужчины вызывает во мне такие эмоции.

— Лера, юрист всё проверил, — слышу за спиной голос с лёгкой хрипотцой. — Ты можешь ещё раз сама перечитать бумаги, и если тебя всё устроит, подпишешь.

— Даже если перечитаю, всё равно ничего там не пойму, — пожимаю плечами. — Поэтому я просто доверюсь Вам, Костя. У меня нет другого выбора.

Чувствую, как его пальцы чуть сжимаются на моих плечах после этих слов и, обернувшись, вижу, как напряглось лицо мужчины.

— Лера, я хочу, чтобы ты доверяла мне не потому, что у тебя нет другого выхода, — тяжело выдохнув, Чернов прикрывает глаза и устало трёт переносицу. — А потому что ты знаешь, что можешь на меня положиться.

Его слова бьют по каким-то особенно чувствительным струнам у меня в груди. Сейчас мне кажется, что Чернов, наконец, начал мне открываться. Что с него начал сходить этот ледяной налёт холодного безразличия и отстранённости.

Я чувствую, что взаимоотношения между нами стали теплеть и налаживаться.

Пройдя вслед за мужчиной, сажусь в отодвинутое для меня юристом кресло и притягиваю к себе договор.

По настоянию Чернова, всё же пробегаюсь глазами по страницам, но половины юридических терминов понять толком не могу, улавливаю лишь общий смысл. Что я единоправная наследница, что передаю руководство заводом Осипову, но он обязуется предоставлять мне еженедельные отчёты о состоянии предприятия. Все важные решения принимаются тоже с моего письменного согласия.

— Договор составлен на год, — поясняет мне юрист. — Но вы имеете право расторгнуть его раньше. Спустя год, если работа Виктора Николаевича не будет вызывать у вас претензий, мы можем составить новый.

— Хорошо, я поняла.

Пробегаюсь взглядом по странице, ища галочку для подписи, и тянусь за ручкой.

В этот же момент у Кости звонит телефон. Оборачиваюсь на звук как раз в тот момент, когда мужчина снимает трубку.

Не знаю, кто ему звонит, и что такого говорит ему собеседник, но по хмурому лицу мужчины понимаю, что разговор идёт о чём-то серьёзном.

— В смысле слил поставку? — рявкает в трубку. — Руслан знает?… Мотыля нашли? Из под земли достать!!!

Прикрыв глаза, тяжело выдыхает через сжатые зубы и, отведя мобильный в сторону, поворачивается лицом ко мне.

— Лера, ты пока подписывай, я отойду поговорить. Буду ждать тебя в машине.

После чего снова возвращается к телефонному разговору и выходит из кабинета. Вслед за Черновым также удаляется и его юрист, и мы с Осиповым остаёмся в кабинете одни.

Быстро проставляю подписи на всех необходимых местах на обоих экземплярах договора и возвращаю Виктору ручку.

— Замечательно, — бодро улыбнувшись, папин зам убирает одну папку в стол, вторую протягивая мне. — Эта копия остаётся у тебя на руках.

Убираю документы в сумку и встаю, уже было собираясь на выход, но Осипов окликает меня как раз в тот момент, когда я оказываюсь у двери.

— Лера, постой. Я понимаю, ты меня совсем не помнишь, — говорит, догнав меня у порога. — Но я был довольно близок к твоей семье. Твой отец доверял мне, я много лет был его правой рукой… С тобой у нас тоже были прекрасные взаимоотношения.

— К чему вы мне