Ливонский поход Ивана Грозного - Витольд Новодворский

Защитив фланги своей армии, Баторий двинулся из Свири через Поставы и Глубокое к Десне[324], выслав вперед к Полоцку Николая Радзивилла с сыном и Каспара Бекеша, чтобы они, став под стенами Полоцка, помешали неприятелю усилить гарнизон крепости[325]. По пути к королю присоединились отряды троцкого воеводы Стефана Збаражского, полоцкого воеводы Николая Дорогостайского и некоторых частных лиц. В Дисне Баторий произвел смотр войскам (17-го июля). Одни отряды были вооружены по-казацки: они имели луки, сабли, шлемы, панцири и копья, чтобы колоть ими врага при нападении и метать их в него, когда он бежит. У других отрядов, вооруженных по-татарски, на шеях лошадей были привязаны куски тафты, похожие на бороды. Лошади легко вооруженных солдат были покрыты шкурами волков или тигров, кроме того, лошади вельмож украшены были драгоценными камнями, жемчугом, золотом и шелком; оружие вызолочено и также усеяно драгоценными камнями[326].

В Дисне присоединились к армии запоздавшие отряды виленского каштеляна Ивана Ходкевича, минского каштеляна Ивана Глебовича и других панов, равно как и немецкие наемники, предводимые Христофором Розражевским и Эрнестом Вейером[327].

Войска представлялись в отличном виде. Великий гетман поддерживал среди них строгую дисциплину. В речи, обращенной к солдатам, он запрещал им осквернять храмы и делать насилия над женщинами даже в неприятельской стране[328].

В то время как главная армия двигалась к Полоцку, литовские казаки завладели замками Козьяном (28-го июля) и Красным (31-го июля), а Венгры и Литовцы – Ситном (4-го августа)[329]. Баторий хотел сначала ударить на крепость Сокол, находившуюся между реками Дриссою и Нищею, на псковской дороге, опасаясь, чтобы из этого замка Москвитяне не мешали подвозу провианта его армии, что они могли легко делать, получая совершенно свободно подкрепления из Пскова. Однако, посоветовавшись с гетманом Мелецким, король оставил это намерение, не желая терять дорогого времени добыванием незначительных замков, и направился к Полоцку. Сюда раньше короля прибыл скорым маршем Николай Радзивилл, которого король еще в начале марта 1578 года назначил великим гетманом литовским[330].

Радзивилл должен был воспрепятствовать проведению подкреплений полоцкому гарнизону; однако небольшой отряд Москвитян успел за два дня до прихода королевского авангарда проникнуть в крепость. Радзивилл занял ближайший к крепости пост и преградил всякий доступ в нее[331]. В Полоцк же он отправил королевскую грамоту, которую приказано было распространять повсюду среди жителей полоцкой области. В этой грамоте Баторий, изложив обстоятельно причины, побудившие его начать войну с московским царем, обещал всем, которые подчинятся его войскам добровольно вместе с замками, городами и поместьями, сохранить их обычаи, веру и их права и далее все это приумножить, если они только приобретут благорасположение короля за свою верную службу. Тем, которые не пожелают изъявить покорности, Баторий приказывал удалиться из своих замков, земель и городов, ибо в противном случае они, сопротивляясь королевским войскам, подадут повод к кровопролитию и навлекут на себя плен и строгость меча. Ослушники, – так оканчивал свою грамоту Баторий, – не могут винить его и рыцарство его войск, за то, что произойдет, ибо они упорствовать будут против самой справедливости[332].

Грамота эта не произвела желанного действия. Полоцкие воеводы, увидев неприятеля, вывели свои войска из-за укреплений и выстроили их в боевой порядок у самых ворот крепости, но затем без боя удалились назад в город. Тогда литовская конница бросилась их преследовать, гнала вплоть до самой крепости и успела убить несколько человек[333].

Наконец 11-го августа прибыл и сам Баторий[334]. Королевскому войску пришлось совершить весьма утомительный переход. Солдаты должны были прорубать себе просеки в густых лесах, которые успели вырасти с тех пор, как Иоанн взял Полоцк (в 1563 г.), потому что поля не возделывались; приходилось идти по запущенным топким дорогам, которые от проливных дождей сделались еще непроходимее. Все это замедляло движение армии[335].