Работа над ошибками - Кэтрин Полански

— Ты все слышал?

Он кивнул молча. Наверняка начнет упрекать.

Но упрекать она не стала. Вместо этого она вышла из кухни и с тяжелым вздохом опустилась в кресло, в то самое, в котором он только что сидел.

— Я очень сожалею, — сказала Дженна после непродолжительной паузы.

— О чем?

— Обо всем. О лжи, о молчании и о том, что мой отец сделал тебе и Кири. Это…

— Это уже в прошлом, — отмахнулся Тайрен.

— Нет, — настойчиво возразила Дженна. — Не в прошлом. Ни между тобой и мной, и ни между тобой и им.

Ей почти отказывал голос, а ее взгляд был таким же молящим, как и прошлой ночью, только совсем по другой причине. Тайрен пригладил волосы. Неважно, что он там чувствует к Дженне, но он не допустит, чтобы она вновь ослабила его волю.

— Я никогда не прощу его, если ты к этому клонишь, — резко сказал он.

— А меня? — Ее голос дрожал.

— Дженна… — Ему было больно смотреть в ее уставшие глаза.

— Привет, мамочка! Привет, Тайрен!

Его самая любимая в мире дочка выпорхнула из двери. И огромными глазищами уставилась на Дженну. Ни в коем случае Синди не должна почувствовать между ними напряжения. Он заставил себя широко улыбнуться.

— Доброе утро, Маленькое Солнышко.

Она стремглав бросилась к нему, словно знала точно, чья она дочь.

— Я хочу сегодня опять на озеро! — потребовала девочка.

— На озеро? Хорошо. — Отказать ей он не мог. Как в свое время ее матери…

— Я хочу играть с лягушками!

Дженна поднялась с кресла и тоже изобразила улыбку.

— После обеда я схожу с тобой на озеро, Синди.

— Нет, — торопливо произнес Тайрен, поднял дочку на руки и прижал к себе. — Мы пойдем на озеро все втроем. А еще мы пойдем в мою деревню.

Малышка защебетала от радости и спрятала личико на его груди.

Сначала они втроем искупались в озере, как и обещал Тайрен, а потом отправились в Тириоку.

В деревне Синди сунула свой нос абсолютно во все дома и закоулки, пощупала все корзины и лодки, побегала наперегонки с ребятишками. Наконец она проголодалась и согласилась устроить пикник. Они вернулись на озеро. Берега Райской чаши по-прежнему были полны жизнью, но солнце скрылось за облаками.

— Скоро будет дождь.

— Откуда ты знаешь, мамочка?

Все трое сидели под раскидистым деревом. Темно-серые тучи бежали по небу. У ног — корзина с недоеденными сандвичами и пустыми бутылками.

— Тайрен научил меня разбираться в облаках, — лукаво улыбнувшись, объяснила Дженна.

Синди округлила глаза и повернулась к Тайрену.

— А как?

— Посмотри на небо, — сказал он, показывая на толстую тучу. — Видишь серые черточки?

Она кивнула заинтересованно.

— Это дождь, — объяснил Тайрен.

— Откуда ты знаешь? — удивилась Синди.

— От бабушки. А ее научили ее предки.

— Я тоже хочу предков, — заявила Синди.

— А у тебя есть, мое солнышко, — сказала Дженна. — Марта и… дедушка.

Синди схватила Тайрена за руку.

— А у тебя сколько предков?

— Много, сотни, наверное. — Тайрен серьезно посмотрел в глаза дочери. — Эта деревня — деревня моего народа, моего племени. Здесь жили мои предки, здесь мой дом. И здесь должны жить мои потомки. Это земля моего народа, так будет всегда.

— Я тоже хочу много предков и свой народ! — заявила Синди.

— Ну, — заулыбался он, — можешь взять моих, Маленькое Солнышко.

— Правда?

Тайрен бросил многозначительный взгляд на Дженну.

— Да.

Синди засияла, вскочила и понеслась за бабочкой.

Какое-то время они сидели молча и просто смотрели, как Синди теперь уже прыгает с лягушками на берегу.

— Мы должны сказать ей, — заговорил Тайрен. — Она должна знать, откуда она.

— Я знаю.

Сердце Дженны рвалось наружу. Наконец-то она начала понимать, зачем она на самом деле вернулась сюда. Ради правды. Всей правды. Словно все они хотели, наконец, обрести истину.

Тайрен прав. Пора.

Она посмотрела на него. Он должен знать всю правду. Он имеет право знать, какую она тогда заключила с отцом сделку, почему на самом деле покинула Оушен-Хилл.

Но ведь Тайрен не поймет никогда, что она действительно старалась ради любви. Он не признает ее жертвы. Наоборот, будет думать, что таким образом она предала его.

Пусть. Она не может больше молчать.

— Я не буду дольше ждать, Дженна.

— Я знаю, — повторила Дженна и задумчиво посмотрела на свою играющую девочку.

Опять момент был упущен. Снова она даже не сделала попытки все объяснить, снова струсила.

Вечером полил дождь. Он печально шелестел по листьям деревьев, окружавших дом, навевал хорошие сны. Кири пошла к Синди читать сказку на ночь, Дженна вернулась в свою комнату, а Тайрен — в свой кабинет, намереваясь поработать хоть несколько часов. Но в одной из бумаг речь шла о семье — отец, мать и дочь обращались к нему с просьбой о помощи, им нужны были деньги на лечение малышки. Таких писем он получал сотни, но теперь… Теперь все его мысли возвращались к Синди. Естественно, он тут же начал думать о своей собственной удивительной ситуации.

Он может еще долго вести себя так, как ведет сейчас. Сказать Синди о том, кто ее настоящий отец, и продолжать играть с Дженной в странные игры в страсть и ненависть. Как будто он боялся ее простить. Как будто опасался, что стоит ему забыть об одном ее поступке — и она совершит еще какой-нибудь, чем снова причинит ему боль.

Однако он не хотел походить на своего отца. Ни за что.

Тайрен стукнул кулаком по столу так, что письма веером разлетелись по полу.

А потом он бросился к Дженне, но замер перед ее дверью, борясь с желанием постучаться. Хотя… почему он должен давить в себе желание, свою страсть? Почему он не может закричать на весь мир, что жаждет ее до безумия? Да, но если бы она не вернулась в Оушен-Хилл?..

Он чертыхнулся, развернулся и побрел в свою комнату. Открыл дверь. Ответ на его вопрос стоял перед ним. Еще прекраснее, чем прежде, и желаннее.

Дженна.

Она улыбалась ему. Одежды на ней не было. Лишь ее светлые волосы струились по плечам. А на полу возле ее ног горели маленькие свечки.

У Тайрена стало тесно в груди; он едва не застонал. Продолжать борьбу было бессмысленно.

— Ты так прекрасна, — хрипловато выдохнул он.