Стоянка поезда всего минута - Мария Метлицкая

– Хорош нюниться! – прихлопнув ладонью по столу, гаркнула Клавдия и затянула песню. Да так громко, что от неожиданности все вздрогнули. Голос у нее оказался красивым и сильным. Песни она пела неизвестные, деревенские, затяжные, печальные, жалостливые, и все про тоску и любовь. Не стесняясь, женщины смахивали слезы. Печали хватало у всех.

Напевшись, Клавдия ушла укладывать «обормотов». Соседки принялись за посуду и, делясь впечатлениями, убирали со стола. Искренне радовались за Гусю и за ее предстоящую поездку – молодец заведующая, выбила профсоюзную да почти даром!

Уставшая Гуся легла в постель и, вытянув гудевшие ноги, счастливо улыбнулась – как хорошо прошел юбилей! Такие чудесные дни рождения у нее были только в далеком детстве. А сколько ошеломительных новостей – у нее будет отдельная, собственная квартира! Разве она могла об этом мечтать? Да и бог с ним, с районом, зато тишина и покой. Только вот на работу будет ездить далеко. Но что поделать – в самом хорошем всегда есть доля плохого. Но пока не о квартире – впереди отпуск! И море, море! Как она любит море и как давно там не была!

И снова вспомнилась поездка с мужем, и полились слезы, слезы без остановки. Как тогда они были счастливы! И казалось, что все еще впереди.

Собирали ее всей квартирой – увидев Гусин старый купальник, женщины раскудахтались. Молчала одна Нина Васильевна. Круто развернувшись на непременных каблуках, она исчезла в своей комнате.

Все удивленно переглянулись.

Минут через десять услышали крик:

– А ну-ка! Сюда, милые дамы!

Гуськом, на цыпочках, осторожно зашли. Ах, как же красиво было у Ниночки: темный гарнитур, белые шторы, синие обои и светлый ковер! Ниночка была безупречна во всем. Говорили, что в молодости ее рвали на части – звали и манекенщицей в Дом моделей, и даже в кино. Но гордая Нина от всего отказалась, проработала всю жизнь в бухгалтерии автомобильного завода. Со смехом говорила: «Я очень люблю цифры. По крайней мере, с ними без сантиментов! Математика – наука точная, а я люблю точность!»

Почему умница и красавица Ниночка так и не вышла замуж? Наверняка поклонников было море. Говорила, что не хотела. Ей и верили, и не верили. Но одно было понятно – когда-то Нина Васильевна пережила огромную драму. Модные вещи ей присылала сестра, живущая в Польше.

– Смотри, Ирка! – Нина Васильевна бросила на кровать какие-то тряпки. – Ну что застыла? Давай, не стесняйся!

Женщины загомонили. А как же, всем интересно.

Купальник ярко-бирюзового цвета, сарафан в белых ромашках, платье с открытой спиной, тоненькое, полупрозрачное, нежно-зеленое. И шляпа – огромные поля, украшенные разноцветными шариками, косички из цветных ниток, золотистая соломка. Не шляпа – мечта.

Гуся отчаянно сопротивлялась.

– Нет и нет, даже мерить не буду, не уговаривайте! У меня все есть, а чего нет – куплю!

– Где? – рассмеялась Нина. – Где ты купишь? Может быть, в ЦУМе или в соседней галантерее? Все, Ирка, не выпендривайся, времени нет! Быстро меряй и до свидания. И вообще – ты у нас невеста на выданье! И выглядеть надо соответственно, усекла?

Пришлось примерить. Все пришлось впору. Ниночка, несмотря на свои пятьдесят три, была стройной, как девушка.

Гуся поняла, что связываться с тетками смысла нет, накинутся и заклюют. Поблагодарила, взяла вещи и ушла к себе. В чемодан их не положила – в своих перебьюсь! Да и какая там невеста, какое «на выданье»? Просто смешно.

В провожатые вызвался верный Семенов, с раннего утра как всегда подшофе. Сопротивлялась, но все бесполезно – от Семенова просто так не отвяжешься. Вспомнила Яськино: «Соглашательница ты моя, невозражательница! Короче, полная дура».

У нее была верхняя полка. «Ура! Заберусь и не слезу до самого моря!» Устроилась поудобнее и тут же уснула.

Впервые она ехала в путешествие одна. Заячья душа, трусиха! Но не на луну же, правда?

Курортный городок встретил духотой и влажностью – сразу прилипло и платье, и нижнее белье. Вновь прибывших встречал санаторный автобус. Обмахиваясь газетой, Гуся устроилась у окна, повезло – рассмотрит окрестности.

Набрав людей, автобусик медленно, вперевалочку тронулся в путь. Пейзаж за окном был южным, но довольно тоскливым – степь с колыхающимся ковылем, пересохшие и обмелевшие ручейки, рыжие кустарники колючек. И пыль, пыль, пыль… Пыль летела в окна, оседала на посеревших шторках, забивалась в нос и глаза.

Санаторий, обычное здание советской эпохи, как сказала бы Ниночка, был бедненьким, но чистеньким. Да и сам номер – узкая пружинная кровать, видавшая виды прикроватная тумбочка, металлическая настольная лампа, на столике графин с помутневшей водой и два мутноватых стакана – все было печальным и даже тоскливым. Но не для Гуси – нет! Она была счастлива. Приняв душ – ржавая вода текла жалкой струйкой, – переоделась и побежала на море.

Что может сравниться с морем? Горы, лес, поля и луга? Нет уж, увольте. С морем ничто не сравнимо!

Гуся плескалась у берега и задыхалась от счастья.

И потекли дни, одинаковые, однообразные, похожие как две капли воды друг на друга – ранние завтраки, водные процедуры, массаж и лечебная гимнастика, пляж, обед, дневной сон. Впрочем, Гуся его игнорировала и снова шла на пляж. Вечером ужин и кинозал. Кино привозили старое, сто раз просмотренное, в зале было душно, приходилось настежь распахивать двери. Не выдержав, Гуся снова бежала на море. Узкая набережная пахла карамелью, цветами, сладкой ватой, жареными семечками, кукурузой, кофе, душистым табаком и жарким югом.

Чинно прогуливаясь, ели мороженое семейные парочки, дети канючили газировку и сладкую вату. Молодежь знакомилась и, бурно общаясь, двигалась в сторону танцплощадок. Влюбленные искали уединения.

Таких, как Гуся, одиноких дам среднего возраста, было немного. Но и те находили приятельниц и развлечения. Только она ни в ком не нуждалась, наслаждаясь своим одиночеством.

Пару раз поймала на себе мужской взгляд и усмехнулась: да уж, женишки еще те: дедулька лет семидесяти с козлиной бородкой клинышком, опирающийся на палочку, и яркий кавказец с блестящими усами. Правда, кавказец, скользнув по ней взглядом и цокнув языком, тут же переключился на других.

Загоревшая, бодрая, набравшаяся сил, Гуся была счастлива. Ей все нравилось – и кисловатые сырники на завтрак, и жидкий суп на обед, и белесые, безвкусные сосиски на ужин, и неудобная скрипучая кровать, и ночная духота, пахнувшая водорослями. И неудобные, жесткие деревянные пляжные лежаки. Даже назойливые мухи ее не раздражали. Подумаешь!

Знакомиться она не спешила, хотя попытки со стороны таких же одиноких скучающих дам были. Ей было невыносимо скучно обсуждать нерадивых поваров, недобрых медсестер, потертое белье и текущие унитазы. Зачем это надо счастливому человеку? Капризные дамы морщились и удивлялись.

– А вам, милочка, все действительно нравится?