Любимец Израиля. Повести веселеньких лет - Аркадий Лапидус

Пролежал я там дней десять и вроде бы поправился, хотя из лекарств давали только микстурку Бехтерева. И хотя проверяли мой организм вдоль и поперёк, но ничего серьёзного в нём не нашли.

Я думаю, что лучше мне стало просто от смены ритма бешеной жизни, и отдохнул я там как в санатории. Тем более что девчата со «скорой» всё время передавали кто варёную курицу, кто фрукты.

Один только сучара – врач с психбригады ничего не передавал, хотя и регулярно заскакивал, настойчиво уговаривая пройти консультацию у знаменитого психиатра Русакова. Мол, все мои беды от моей больной головы, а не от жизненного напряжометра.

Ох, и не любил он меня за шустрость! Ох, не любил!..

– Тебе хорошо, – шутил он. – Ты скоро умрёшь!..

И хотя я знал, что это за фрукт, но решил, что полное обследование не повредит. Тем более что истощение нервной системы, невроз и неврастения проходят по профилю.

Посадили меня вечером очередной пятницы прямо в больничной пижаме в машину и повезли на Сейфулина – угол Абая.

И зря!

Русаков уже ушёл.

Хотя договорённость о встрече была…

– Оставайся до понедельника, – предложила в приёмном покое знакомая девочка.

Она совсем недавно перешла из "скорой помощи" сюда ради процентов за вредность.

Я подумал, подумал и согласился. Когда ещё представится случай познакомиться с психушкой не снаружи, а изнутри! Причём, естественным путём. И не как медик, а как пациент. Каких-то два дня – ерунда! А интересно – жуть! Но нужны были веские основания и неврастения не подходила. Слабенький диагноз! Поэтому мы с ней накатали в истории болезни почти литературную историю с крутым предварительным диагнозом – суицид (самоубийство!), и меня тут же переодели и затащили в третье отделение. Я не оговорился! Не проводили, а именно затащили! Два здоровенных санитара заломили мне руки, оторвали от пола и понесли…

Да, забыл сказать, что для достоверности ощущений я согласился проглотить таблетку аминазина. Это такое мощнейшее «колесо». Так что когда меня бросили на кровать "палаты наблюдения", я впал в такой кайф, что не приведи Господи!..

Но и польза была! Наблюдающие – два медбрата и три психа так резались всю ночь в домино и «чапая», что если бы не «колесо», то я бы действительно, одурел.

Но слабость утром была страшнейшая. Да ещё и заставили принять опять аминазин и какие-то другие таблетки. И шпателем во рту пошуровали, чтоб проглотил. И заставили рядом сидеть, чтобы увидеть что подействовало. В листе временных назначений всё было указано, но объяснять, что лекарства я сам себе назначил, было бесполезно.

Пилюли исчезли в моих недрах и тут же замечательно начали своё беспощадное действие. Я сразу почувствовал, как снова невидимый дворник принялся выметать из моей головы всё, что ему ни попадалось.

Вскоре из моего чердака вылетело почти всё, а язык стал тяжёлым и неповоротливым, как полено.

И тут меня повели на освидетельствование… Всем прибывшим накануне вечером это полагалось.

В огромной комнате, очень похожей на актовый зал сидели за длинным столом восемь толстушек-психиатров и без тени любопытства взирали на меня. Благодаря отсутствию халатов мадамы были очень похожи на членов гражданского трибунала. И если бы я обнаружил в соседней комнате гильотину, то не очень бы удивился.

Сообразив (какой всё-таки у меня талантище!), что взаимопонимание при таком раскладе вряд ли возможно, я, с трудом ворочая языком, попросил лишь отменить пилюли до обследования меня Русаковым и перевести в более светлую палату (палата наблюдения была без окон).

Вмешиваться в дела профессора из-за такого пустяка как я, никто не хотел, и обе просьбы были удовлетворены. Тем более что передо мной соседи по палате наблюдения заморочили им мозги основательно.

– Я же ничего не ворую! – всё время, посмеиваясь, заявлял один. – Я же только делаю слепки с ключей! Вот наше правительство ворует – это да!..

Да и второй – журналист-иногородник, который по звонку сверху был взят вчера прямо в гостинице во время трапезы, слишком уж возмущался и обещал вывести всех на чистую воду.

Псих! Кому он это говорил? Зачем? Его потому и взяли, чтобы не ляпнул чего лишнего. Тем более – на международном симпозиуме…

Новая палата была оборудована под домашний уют. На зарешеченных окошечках – занавесочки. В горшочках цветочки! Но главное – это всего четыре койки и весьма внушительного вида двое больных – коллег. То есть – самоубийцы! Палата была элитарно-специализированная!..

Когда действие лекарства закончилось и моя голова кое-что засоображала, я начал оглядываться.

А посмотреть было на что!

Во-первых, один из «аутомокрушников» – дядя Мурат до прибытия сюда работал первым секретарём райкома и помешался на идеологическо-сексуальной почве. Второй – Юра, тоже влип как кур в ощип, но уже только по лирическим мотивам. Его запекла сюда гулящая жена. Чтобы не путался под ногами! Он уже третий раз проходил курс лечения и наконец-то начал слышать ангельские голоса и потихоньку общаться с потусторонним миром.

А третий оказался сюрпризом.

Я даже обрадовался когда узнал в нём одного из бывших директоров ДК АРО – Эстрина Еремея Борисовича. И раньше и сегодня на его совершенно гладком и блестящем челе пышным цветом пылала мания маний – мания величия. Может быть, поэтому он называл себя последним из могикан, хотя этого добра, как старого, так и нового, было предостаточно…

Но главное это то, что эти разновозрастные и разнообразованные граждане, как опытные психологи, внимательно всех выслушивали, что очень ценили окружающие. Поэтому к ним никогда не зарастала народная тропа, и исповеди, одна удивительнее другой, звучали дённо и нощно.

Разные заходили! Но трое особенно выделялись. Это прапорщик "Вижу цель!", «Фантомас» и "Кубик Рубика".

Прапорщик поступил одновременно со мной, и к нему сразу же прилипла кличка. И свихнулся он совсем не на напряжённом ожидании термоядерных атак противника или садомазохистских копаниях в самом себе. Он гнал деньгу из оборонной материальной части и раз так увлёкся, что чокнулся.

И если он ещё только робко заглядывал, то Фантомас и Кубик Рубика приходили дружной парою, и независимо от количества посещений каждый раз на полном серьёзе разыгрывали свой образ.

– Внимание! Внимание! Сейчас вас посетит Фантомас! – обычно начинал первым здоровенный детина с бритой головой. – По проспекту Коммунистическому, бывшему проспекту Сталина, бывшей Кладбищенской, несётся чёрная «Волга». Наперерез ей выбежал человек в чёрном…

Прокомментировав некоторое время в том же чёрном духе, он, не переводя дыхания, в тяжёлом медленном темпоритме, начинал петь аккомпанемент к жуткому в своей потусторонней правильности притаптыванию: "Пам папапам папапам папапам!..".

– Я Кубик – вершитель! Кубик – око! Реактивно-мыслящий! – подхватывал эстафету мужчина с лицом Ломоносова. – И как это вы обо мне не знаете? Меня вся больница знает! Всё отделение! Вся планета! Уважают меня! Преклоняются! Эх, вы! Кубики вы все! Бело-зелёно-сине-красно-оранжево-жёлтые!