Частная магическая практика. Сны и явь - Елена Малиновская

Решив так, я закрутила краны и выбралась из душа. Накинула на себя длинный банный халат, подпоясалась и вышла. В комнате несколько минут бездумно смотрела на безупречно заправленную постель, которая словно еще хранила на себе отпечаток наших с Вашарием переплетенных тел. Затем отвернулась и забралась с ногами в ближайшее кресло, развернув его в сторону окна, лишь бы не видеть эту проклятую кровать. Интересно, Дольшер уже прибыл в Микарон? И если да, то о чем он сейчас разговаривает с Вашарием? Вдруг тот выложил ему все как на духу, желая похвастаться победой надо мной? Нет, не сходи с ума, Киота. Вашарий будет молчать. Ему самому невыгодно ссориться с двоюродным братом, а после подобного признания хорошего мордобоя точно не избежать.

— Киота! — неожиданно раздался позади глухой, наполненный затаенной болью крик.

Я вздрогнула и изо всех сил вцепилась в подлокотники, боясь обернуться к разгневанному Дольшеру. Неужели все мои рассуждения пошли прахом и Вашарий действительно все ему рассказал? Но почему? Или они договорились таким образом проверить меня перед свадьбой?

— Киота! — вторил Дольшеру голос моей тети.

И внезапно тишину больничной палаты разорвал исполненный тоски и отчаяния волчий вой. Она что, собирается меня растерзать, узнав, в какую бездну порока я пала? Да нет, сейчас же не ночь, а день. Да и полнолунием вроде бы и не пахнет. Или от потрясения Зальфия забыла, в каком теле находится?

Я медленно, очень медленно встала и обернулась, готовая в любой момент кинуться к широко распахнутому окну и выпрыгнуть, если дела пойдут совсем плохо для меня. Мало ли, вдруг Дольшер решит собственноручно покарать подлую изменницу и воспользуется смертельной магией для этого. Но все посторонние мысли моментально вылетели у меня из головы, когда я лицезрела следующую картину.

Зальфия стояла на коленях посреди комнаты и ритмично билась головой об пол в непонятном припадке самоуничижения. Дольшер возвышался над ней, горестно заломив руки и, по-моему, собираясь разрыдаться в голос. Из всей этой троицы только Вашарий казался нормальным. Он сам оторопел от поведения своих спутников и застыл каменным изваянием на пороге, забыв даже о раскрытой настежь двери. Из-за его спины выглядывал донельзя удивленный целитель, который обследовал меня утром, и еще несколько незнакомых людей, которых, видимо, привлекли непонятные крики.

Впрочем, Вашарий через миг опомнился и невежливо захлопнул перед любопытствующими дверь. Не удовлетворившись этим, прищелкнул пальцами, окутывая комнату плотным туманом блокирующих чар, не пропускающих лишних звуков.

— Ч-что происходит? — немного запинаясь, спросила я.

Тетя от моего вопроса взвыла еще отчаяннее и с такой силой ударилась головой об пол, что едва его не проломила. А Дольшер вцепился себе в волосы и выдрал изрядный клок.

— Без понятия, — ответил Вашарий, изумленно наблюдая за этой сценой. — Я встретил их в здании пространственных перемещений. Немного удивился, что Дольшер захватил с собой и твою тетю, но мало ли… В дороге они вели себя на удивление смирно. Даже не ругались.

Не ругались? Я с нехорошим интересом уставилась на Дольшера, весь вид которого говорил о крайней степени раскаяния. Сдается мне, я уже понимаю, что произошло между ними за недолгое время моего вынужденного отсутствия.

— Это я виноват, — подтвердил он мои догадки, робко посмотрев в глаза. — Киота, это все моя дурная неисправимая натура. Не вини Зальфию, она ни при чем.

— Нет, это я виновата! — перебила его она и наконец-то осмелилась взглянуть на меня. — Киота, милая, я не знаю, что на меня нашло. Но… Это произошло как-то само собой. Я была в таком горе, когда ты исчезла. Не могла заснуть, бродила по саду до самой поздней ночи. Встретила его там, мы опять поссорились и… и…

На этом месте она запнулась и расплакалась. Дольшер тоже жалобно вздохнул. А вот Вашарий кусал губы, отчаянно пытаясь не расхохотаться в голос. Да уж, ситуация как в плохом анекдоте: я так переживала, что изменила Дольшеру, а оказалось, что он успел наставить мне рога прежде.

— Я уйду в монастырь! — перемежая слова с отчаянными завываниями, вдруг заявила тетя. — Киота, не переживай, ты меня больше не увидишь! Я запрусь в самой темной и маленькой келье и до скончания своих дней буду молиться, лишь бы получить прощение за свой отвратительный поступок.

— А я, я… — Дольшер запнулся, не в силах придумать себе достаточного наказания. На его лице отразилась сложная работа мысли. Все понятно, в монастырь ему явно не хочется, а вызвать во мне жалость каким-нибудь образом надо.

— Я вижу только один выход из сложившейся ситуации, — зловеще проговорила я, избавив его от необходимости что-нибудь придумывать.

Дольшер и Зальфия с нескрываемым ужасом уставились на меня во все глаза. Даже Вашарий с ироничным интересом вздернул бровь, не понимая, что я задумала. А я шагнула к прикроватному столику и подняла кольцо, которое так и не надела после ухода Вашария. Протянула его своему уже бывшему жениху и спокойно сказала:

— Как честный человек, после всего случившегося ты обязан жениться на моей тете. Думаю, ты уже понял, что был у нее первым мужчиной.

— Первым? — удивленно выдохнул Дольшер и потрясенно уставился на Зальфию, которая все еще стояла на коленях. — Да быть такого не может! Поверь мне, уж я бы обязательно заметил подобное!

— Ну… — Она внезапно зарделась от всеобщего внимания и нехотя призналась: — Киота, на самом деле у меня было несколько романов в прошлом. Я не рассказывала тебе о них, поскольку… В общем, не хотела подавать тебе дурного примера.

Я закрыла глаза и с приглушенным вздохом принялась массировать виски. О небо, что за безумный день сегодня?

— Как бы то ни было, ваша помолвка все равно расторгается, — поспешил прийти мне на помощь Вашарий. Скользнул вперед и собственнически обнял меня за талию. — Дольшер, надеюсь, без обид, но я даже рад, что так произошло. Не кори себя за эту измену, поскольку…

Я не успела опомниться, как он развернул меня к себе и самым наглым образом поцеловал на глазах у опешившего кузена. Раздался слабый стук — это тетя, поднявшаяся было с пола, вновь села, пораженная нашим недопустимым поведением.

— Вот как… — Дольшер зло прищурился, без особых проблем поняв, что все это означает. — Братец, смотрю, ты зря времени не терял. И давно вы с Киотой крутите шашни за моей спиной? То-то я заметил, что у меня голова в последнее время часто болит. Оказывается, это мне рога давят.

— Не выдумывай, — спокойно отозвался Вашарий. — Уверяю, ты изменил Киоте раньше, чем она тебе.

— Ну и что! — на редкость противным голосом взвизгнул тот. — Я мужчина, мне можно!

— Что?! — рявкнула тетя, наконец-то осознав, что больше нет смысла играть убитую горем женщину. Вскочила на ноги и сжала кулаки, готовая кинуться на Дольшера. — С каких это пор мужчинам можно изменять, а женщинам нет?

— А с каких пор двоюродные братья жениха уводят невест прямо от алтаря? — огрызнулся Дольшер. — Киота, как ты могла!..