Ночь Дон Жуана - Ганс-Йозеф Ортайль

Йозефа затянула Моцарта в беседку. Там их ожидал празднично накрытый стол. О Господи, у него и в мыслях не было есть вместе с ней! Это займет добрых три часа. Пропадут три драгоценных часа за беседами о меланхолии, уединенных имениях, мужьях и настойчивых ухажерах. С другой стороны, Моцарт не мог ей отказать. В конце концов, она здесь хозяйка. Однако неужели Йозефа не понимала, как необходимо ему было одиночество? Моцарт хотел спокойно записать несколько нот.

Неожиданно Йозефа на мгновение умолкла, притворяясь, что ее очаровал вид, открывшийся перед ними. О Господи, это было бесконечное пространство, очерченное вдали холмами. Конечно, многие восхитились бы этим видом, но не Моцарт. Сейчас ему было не до этого. Хотя и в другое время он думал бы о посторонних пещах. Нет, к черту любителей природы. Маэстро не доверял им. Не доверял тем, кто боялся шелохнуться при виде таких панорам. Почему-то они не вызывали у него доверия. Они требовали, чтобы Моцарт что-то сказал, И терзали его сердце. В такие минуты ему хотелось бежать без оглядки. Сбежать вниз, в долину, и спрятаться подальше, хотя бы в мышиную нору. Все, что угодно, было бы приятнее бескрайних просторов и пустой болтовни о величии природы.

— Наконец-то ты здесь. Значит, сбылась моя мечта. Конечно, мне следовало бы попросить тебя, чтобы ты мне немного помог. Без твоей помощи не будет полного счастья. Не хочу от тебя скрывать. Мне хотелось попросить тебя о помощи сразу же после твоего приезда.

Были расстегнуты уже шесть пуговиц. Настоящее колдовство. Йозефа на время забыла о своей шали. Сейчас в ней чувствовалась сила. Что-то дикое. Ей подошла бы роль донны Эльвиры. Она проглотила бы Дон Жуана. Завлекла бы его в свой салон и зажарила живьем. Но прежде ему пришлось бы проглотить все ее пуговицы и спеть оду прекрасному виду. Или она швырнула бы его одним броском на диван? Прежде чем он расстегнул бы ее пуговицы, они сами отлетели бы, повинуясь ее вожделению. О чем это он? Все это время Йозефа пыталась его соблазнить, а у него не возникало желания. Она хотела заманить его на свой остров, как Цирцея. Но Моцарт не засыпал и не собирался отдыхать на ее полуобнаженной груди. Ему не хотелось даже думать о Йозефе. Моцарту и даром не нужно было подобного счастья. И какое ему дело до ее «полного счастья»? Особенно сейчас. Он даже знать не хотел, о чем шла речь. Маэстро был не тем человеком, которого могли бы заинтересовать в данный момент прелести Йозефы.

Хозяйка заметила, что Моцарт хочет что-то возразить. Поэтому она отмахнулась презрительно и сказала:

— Но я же знаю, что ты должен творить. Я здесь, чтобы помочь твоей мечте осуществиться. Все эти годы мое имение ждало тебя. Именно с этой целью я его и приобрела, теперь мне стало это понятно. Я позабочусь, чтобы тебе никто не мешал. В этом доме ты сможешь завершить свою оперу. «Дон Жуан» станет мировым шедевром. Я же прошу тебя вот о чем. Я хочу, чтобы ты написал что-нибудь для меня. Только для меня. Арию, какую-нибудь небольшую композицию. Только для меня! Я первой ее исполню. Пусть каждая нота расскажет о нашей дружбе! Именно об этом я тебя молю. Я знаю, что это самый дорогой подарок, который я могла бы попросить. Йозефа Душек живет на этой земле не для того, чтобы довольствоваться фруктовыми садами и виноградниками!

Значит, вот о чем шла речь! Об арии, о композиции. О Господи, какая мелочь! Конечно, он пообещает ей это! Моцарт мог бы пообещать Йозефе все ноты, написанные среди укрытых туманом холмов, только бы она не мешала ему работать! Йозефа завидовала его певицам. Моцарту следовало сразу же догадаться об этом! В конце концов, она была примадонной в Праге. Теперь же три итальянки угрожали затмить ее популярность! Поэтому и расстегивались ее пуговицы, а шаль развевалась на ветру. И именно по этой причине перед ним стояла фурия, с которой не смог бы справиться: даже Дон Жуан.

Моцарт невольно бросился ей на шею. Йозефа испугалась этого неожиданного порыва. Он с радостью пообещал, что напишет что-нибудь для нее, как только закончит оперу. Моцарт даже собирался творить для нее здесь, наверху, в беседке. Он сказал, что мир будет лежать у его ног, когда он создаст что-нибудь для Йозефы.

В то же время он будет лежать у ее ног, написав для нее арию. Моцарт переигрывал, смеялся. Он чувствовал себя свободнее и радовался, что Йозефе тоже стало легче и она отбросила излишний пафос.

Йозефа подала знак слугам, оставшимся внизу, у дома. Те стали подниматься к беседке, чтобы сервировать стол на двоих на верху холма. Стоило Моцарту увидеть слуг, спешивших с бутылками, кружками и серебряными кастрюлями, как он понял, что подадут фазана. Больше всего в Праге ему нравились фазаны! Еще приятнее было то, что Йозефа пообещала удалиться. Он сможет поесть в одиночестве и настроиться на работу.

В Праге ему нравился только ухоженный фазан, похожий на фатального ухажера. Вообще-то такой каламбур не помешал бы в опере. Но да Понте ничего в этом не смыслил. Ни в ухаживаниях, ни, конечно, в фазанах. Нужно спросить господина Казанову, что он об этом думает. О фазане, как его лучше подавать — разрезанным на кусочки или целиком. Нужно спросить Казанову, можно ли подать фазана Дон Жуану. И как, по его мнению, нужно сервировать фазана. Моцарт готов был поспорить, что синьор Джакомо хорошо разбирался в том, как мог бы пировать Дон Жуан.

— Пойдем со мной! Пойдем в театр. Сегодня Моцарта не будет и ты сможешь спокойно послушать репетицию. Обычно Моцарт останавливает репетицию через каждые два такта. Я уже не могу этого вынести. Но сегодня все станет на свои места, потому что репетицией буду руководить я.

Да Понте смеялся. Он без приглашения явился во дворец графа Пахты и промчался по коридорам. В отдаленном крыле для слуг он неожиданно столкнулся с Паоло. Лоренцо сказал, что заблудился в запутанных переходах дворца и множестве его комнат.

Паоло провел Лоренцо к Казанове, не сказав ни слова и только покачав головой. Синьор Джакомо как раз заканчивал завтракать. В последнее время он завтракал за тремя столами. На завтрак подавали всевозможные деликатесы. Казанова наслаждался различными блюдами, читая на ходу и меряя шагами свои покои. Он ел вперемежку сладкое и соленое, время от времени запивая все кофе, ликером, вином или — чаще всего — шампанским. Казанова совсем не ожидал, что к нему явится да Понте, но тем не менее сразу же отложил книгу и принял приглашение. Моцарта не будет. Ему действительно выпала отличная возможность узнать об опере еще что-нибудь. И никто не будет расспрашивать о его впечатлениях.

Да Понте и Казанова отправились в театр. Паоло сопровождал их, но все время шел позади. Да Понте по-прежнему вызывал у него отвращение. Паоло был уверен, что застал этого человека как раз в тот момент, когда синьор хотел подкараулить Иоанну. В да Понте было что-то безудержное и наглое. Такой вряд ли будет долго выжидать. В этом Паоло нисколько не сомневался. Да Понте с самого утра заявился во дворец и что-то там вынюхивал. Можно только вообразить, что бы произошло, встреть он Иоанну. Да Понте шел неровной походкой рядом с Казановой и болтал без умолку. Наверное, весь переулок слышал его вздор.