Жребий брошен - Егор Токарев

Они вышли из переулка, продолжив путь по улице в сторону склада. Ти чувствовал, что не сделал того, чего от него ждали, чего он и сам хотел. Не обнял девушку, не поцеловал. И за это юноша корил себя, называя самыми грязными словами, которые только мог вспомнить из слышанного на городском форуме. Но момент был упущен, и сейчас делать что-либо было уже поздно.

Через несколько минут юноша с девушкой подошли к нужному зданию, куда всего несколько дней назад доставили смертоносный груз. Дверь была заперта на старый ржавый замок. Ти достал ключ, переданный Аллисией, и вставил в замок, предвкушая множество проблем с древней рухлядью. К его удивлению, ключ повернулся легко и без скрипа. Внимательнее осмотрев замок, юноша понял, что ветхость и ненадежность была лишь обманкой. Слой ржавчины, грязи и пыли покрывал запор лишь снаружи, а внутри блестел новый металл.

Зайдя внутрь, Ти застыл в изумлении. Весь дом был заставлен огромными ящиками, на подобии тех, что они привезли. Ящики стояли друг на друге, занимая всю поверхность пола и поднимаясь огромными стеллажами до самого потолка.

– Вот дерьмо… – протянул Ти. – Сколько же все это стоит?

– Да-а, похоже, наше дело поддерживают очень богатые люди, что, впрочем, нам только на руку. Без денег все было бы обречено на провал. Давай откроем вот этот, – Аллисия указала на ящик небольших размеров, стоящий рядом со входом.

Ти открыл его. Внутри ровными рядами лежали завернутые в промасленную ткань короткие мечи. Как ни пытался, ни на ящиках, ни на самих клинках, юноше не удалось обнаружить клейма или какие-либо другие отметки производителя. Аллисия связала несколько мечей веревкой и положила в мешок, принесенный с собой. Ти взвалил мешок за спину и, заперев дом, они, стараясь не шуметь, продолжили путь по погруженным в ночь улицам столицы.

– Теперь отнесем все к нам, – прошептала девушка.

Путь до их обычного места собраний занял не больше двадцати минут. За все время они не перемолвились ни словом, некое напряжение возникло между ними с того самого момента, как пара покинула тесный проем между домами.

Из таверны рядом с нужным домом, как всегда, раздавались пьяные возгласы. Похоже, наличие праздника нисколько не изменяло привычный распорядок жизни в этом заведении. Спутники подошли к двери, и девушка постучала в нее условным сигналом. Спустя несколько секунд дверь приоткрылась на фут, из-за нее высунулась бледная худая рука. Ти передал Филиппу мешок, и дверь со скрипом захлопнулась.

Из центра города все еще доносился гул праздника, ночь только начиналась, и веселье продлится до утра.

– Так как насчет вина? – Ти посмотрел на Аллисию.

– С удовольствием выпью бокальчик, – улыбнулась девушка.

На Главном Форуме столицы располагались длинные ряды столов с вином, люди, переодетые в сатиров и нимф, продавали всем желающим живительный напиток. Горожане, не желающие праздновать в душных тавернах, танцевали в такт музыки, льющейся с трибуны. На ней стояли музыканты, играя на кифарах и авлосах на радость толпе.(Республиканская разновидность струнного и духового инструментов.)

Ти подошел к столу и купил два бокала вина. Бородатый сатир, продавший ему их, ободрительно подмигнул разукрашенным глазом. Вернувшись к девушке, юноша передал ей бокал. Вино было, конечно, не самым лучшим, но очень достойным. По постановлению Сената, напиток, продававшейся на городских площадях, должен был соответствовать определенным требованиям качества. Это было одним из немногих деяний Сената, которым гордились без исключения все граждане Республики.

Буря людей, объединенная общим настроением, кружилась в танце счастья, молодости и веселья. Яркая луна освещала площадь, наполняя ночь ощущением нереальности, словно все происходило во сне, навеянном благодатным рубиновым напитком. Маски сатиров с рогами и прекрасные лица нимф мелькали между людьми, перенося праздник в эпоху, когда все в мире сосуществовало в гармонии, и древние силы спускались к человеку, чтобы вместе предаваться веселью в эту священную ночь.

Все новые и новые ручейки людей вливались на площадь, подхватывая вакханалию. Зажги факелы. Искры от них взметались в небо, разукрашивая его красно-оранжевыми всполохами. Огни кружились вместе со всеми, как разумные светлячки, пришедшие на праздник вместе с другими отголосками седой старины.

Девушка в белой, почти прозрачной накидке, подошла к ним и быстрыми движениями нанесла на лицо Ти несколько символов красной краской, после проделала тоже самое с Аллисией. Теперь она напоминала духа, прекрасного гения леса или реки. Девушка сверкнула улыбкой и вновь закружилась в экстазе праздника. Теперь они танцевали в самом центре площади. Вино лилось рекой. Несколько юношей и девушек забрались на столы и теперь танцевали там, рискуя свалиться на головы другим.

Музыка ускорялась, а за ней ускорялся и танец. Ти взял Аллисию за руку, они тоже были частью праздника. Юноша любовался девушкой, гибкостью ее стройного тела, извивающемуся в такт музыки, блеску ее глаз в ночи. Вино и пьянящая атмосфера вокруг кружила голову, заставляя забыть обо всем, кроме этой минуты. Ти потянулся к девушке, и их губы соединились в долгом поцелуе, все длящемся посреди шумного торжества жизни.

Они танцевали всю ночь напролет, наслаждаясь праздником и друг другом.

Когда серые лучи рассвета упали на уже почти опустевшую площадь, молодые люди шли по улице. Повсюду вокруг виднелись следы праздника, пронесшегося по столице, словно ураган, сотканный из веселья и рубинового напитка. Откуда-то еще лилась музыка, обессиленные музыканты отыгрывали свои последние песни прежде чем свалиться на землю от изнеможения. Кто-то неподалеку уже спал, прислонившись к стене здания, оглашая пространство вокруг оглушительным храпом. Уставшие, еще опьяненные пиршеством жизни Ти и Аллисия разговаривали и смеялись и все шли, пока не показался дом девушки. Теперь, стоя у двери, Ти держал ее за руку, смотря ей в глаза. Как тогда в переулке, как на площади во время танца, как все время пока они брели сюда.

– Аллисия… Я люблю тебя, я думаю, что люблю тебя.

Девушка посмотрела ему в глаза, в карих озерах, как всегда, плясали искорки огня, но сейчас сквозь них и вино просматривалось что-то еще. Что-то, что Ти не мог понять, не мог разобрать в хитросплетениях линий зрачков. Горечь? Сожаление? Гнев? Но не на него, в этом юноша был точно уверен. Одержимость? Но чем или… кем?

– Послушай, я тоже этого хочу… Но не могу, не могу сейчас быть с тобой. Я безумно этого хочу, но не могу, – повторила девушка, слегка отстраняясь. – Сейчас мое сердце занято другим, и места на чувства в нем совершенно нет.

– Другим? Другим мужчиной? – голос Ти дрогнул, во рту чувствовалась горечь.

– Нет, – она улыбнулась. – Нет. Просто надо завершить одно дело, очень важное.

– Что за дело? Я могу помочь!

– Извини, но я должна сама все сделать, это очень личное. До встречи, – она обняла его и вошла в дом.

В голове Ти бушевала буря. Сотни мыслей переплетались между собой, со звоном отскакивая друг от друга, словно молоты от наковален, они наполняли голову шумом и гвалтом, от которого череп начинал трескаться. Сознание кипело, угрожая расплавить все то, что делает человека таким, какой он есть. Бурлящим потоком прожечь затылок и серым шлаком застыть на брусчатке древнего города. Ти подошел к стене одного из домов и оперся пылающим лбом о холодный камень, пытаясь остудить мысли. Вдруг на него накатила злоба, черная ненависть на всех застилала ему глаза, Ти осознал, что с криком бьет кулаками по твердой стене, сдирая костяшки до мяса.