Тайный любовник - Патриция Гэфни

Потрясенная, Софи смотрела ему вслед. Потом в смятении сдавленно крикнула:

– Мистер Пендарвис! – Он не услышал, и она порывисто бросилась за ним, потом замедлила бег и перешла на шаг. – Мистер Пендарвис!

Он остановился – будучи уже на середине луга и направляясь сам не зная куда – и медленно повернулся к ней.

Боясь, что люди могут наблюдать за ними, она беззаботной походкой подошла к нему; но лицо и голос помимо воли выдавали охватившее ее волнение.

– Мне нужно поговорить с вами. Пожалуйста, – произнесла она умоляюще.

Он нервно провел рукой по волосам, расстроенный не меньше ее.

– Что ж, говорите.

– Нет, не здесь. – Она возбужденно оглянулась вокруг. – На кладбище, идите туда. Минутой позже меня. Придете?

Он кивнул.

Она ничего не видела вокруг, ничего не слышала; ей приветливо махали, что-то говорили встречные, но она, торопливо идя через луг, едва узнавала их. Ее обвинили в проступке, которого она, по ее искреннему убеждению, не совершала, и ей не терпелось оправдаться. Но не только это стремление гнало ее вперед, вернее, не это было самое главное. Хуже всего, что она обидела Джека, причинила ему боль. И он дал ей это понять. Впервые он не стал прятать свою боль за маской холодности или цинизма. Больше нельзя было отмахиваться или притворяться. То, что возникло между ними, действительно существует.

Скрипнув ржавыми петлями, ворота пропустили ее на кладбище, отгороженное от луга и от дома викария аллеей вековых тисов и старой, осыпавшейся стеной. Голоса и веселые крики на лугу едва доносились сюда, приглушенные пышными кронами деревьев и каменной стеной. Она шла по усыпанной гравием дорожке мимо надгробий и памятников, иногда новых, иногда старых, как сама Уикерли. Здесь был похоронен ее отец; она увидела гранитную плиту на его могиле и подвядший букетик маргариток, который положила сегодня утром, – но быстро прошла мимо, торопясь к повороту, за которым ее не будет видно, если кто-нибудь, кроме Джека, зайдет на кладбище.

В отдалении, в саду викария, раздался звонкий женский смех. Благотворительный базар подходил к концу, и она неожиданно вспомнила, что обещала Энни помочь убрать столы и неизбежный мусор. Господи, что она делает? У нее сердце чуть не остановилось в груди при мысли о том, какую ошибку она совершила, придя на кладбище, какому риску подвергает себя и какие ужасные последствия ожидают ее, если кто увидит их здесь.

Она услышала скрип ворот и следом – мягкие шаги. Желтое платье мгновенно выдаст ее – но она была уверена, что это он, и вышла на тропинку.

Он увидел ее и остановился; волнение Софи достигло предела, и только сейчас она осознала всю серьезность момента. Однако благоразумие посетило ее слишком поздно. Он направился к ней, и она отступила назад, за густые заросли остролиста. Певчий дрозд, заливавшийся в ветвях бука, внезапно смолк. Мистер Пендарвис дошел до поворота и оказался перед ней.

Она заговорила, не дожидаясь, пока интимность их уединения окончательно лишит ее способности владеть собой.

– Простите меня, думаю, вы были правы. Мой поступок… я оскорбила вас, но вы должны верить, я сделала это не намеренно. Я просто не подумала. У меня и в мыслях не было делать вам одолжение. Вы… благодаря вам я начинаю по-иному смотреть на вещи, и… и… Это все. Я виновата перед вами.

Он покачал головой, и какое-то время она с ужасом ждала, что он ответит насмешкой.

– Вы ни в чем не виноваты. Это я был не прав, рассердившись на вас. Брат твердит, что я высокомерен, а я всегда отрицаю это. Но теперь я точно знаю, что он имеет в виду.

Он улыбнулся, и все волнения и страхи, державшие ее в напряжении, вмиг улетучились; она почувствовала необыкновенную легкость, головокружительную невесомость.

– Вы не должны прощать меня так легко, – счастливо засмеялась она. – То, что вы сказали на лугу…

– Вас легко прощать. И… благодаря вам я тоже начинаю иначе смотреть на вещи.

– Правда? – Она была почти уверена, что его слова имели двойной смысл.

Его красивое лицо хранило серьезность, но выражение глаз не оставляло сомнений. Она оперлась ладонью о ствол дерева, поглаживая пальцами морщинистую кору. Она ощутила нарастающее волнение и не отпрянула, когда Джек взял ее руку и положил себе на ладонь. Сначала он принялся внимательно разглядывать ее, изучая мельчайшие детали, а когда провел большим пальцем по линии жизни, у нее перехватило дыхание. Она стояла не шевелясь, не делая попытки отнять руку. Ощущение было совершенно иным, абсолютно новым, непохожим на то, которое она испытывала, когда напряженность между ними носила наполовину чувственный, наполовину антагонистический характер. Ради нее он разрушил стену, защищавшую его гордую душу, и она увидела удивительного мужчину, перед которым не могла устоять.

Глаза их встретились, и она поняла, что сейчас произойдет. Медленно, оставляя Софи возможность отступления, он склонился над нею. Их губы соединились, и она закрыла глаза, чтобы полнее насладиться таким желанным прикосновением его губ. Он больше не держал ее руку, а приподняв волосы, ласкал шею; а губы все жарче прижимались к ее губам в самом сладостном из поцелуев.

Они отстранились на мгновение, чтобы еще раз увидеть друг друга. Если бы она прочла в его глазах что-то похожее на триумф, на самодовольство, то с болью в сердце замкнулась бы в себе. Но его глаза сияли той же радостью, какую испытывала она, и это придало ей смелости прошептать:

– Я пришла сюда не за этим…

– Знаю.

– Но я не чувствую никакой вины. Как это может быть?

– Софи, – прошептал он, опуская глаза и нежно прикасаясь кончиками пальцев к ее щеке.

Ей нравился мужественный разлет его бровей, густые ресницы, его проникновенный голос. Нравились его губы, произносящие ее имя. Она положила руки ему на плечи, отметив, как часто бьется жилка у него на шее, и испытывая острое желание поцеловать ее. Но он, опередив ее, наклонился и вновь прильнул к ее губам долгим, опьяняющим поцелуем, и в тот же миг она забыла обо всем на свете. Они все крепче и теснее прижимались друг к другу. О на почувствовала его возбуждение, в ней тоже возникло страстное желание пойти дальше, познать большее. Кто ты? – словно говорили их алчущие губы. Скажи мне, покажи.

– Мы должны остановиться, – с трудом оторвавшись от него, прерывисто выговорила Софи, часто дыша и чувствуя на лице его горячее дыхание.

Он продолжал крепко обнимать ее.

– Я хочу встретиться с тобой, – сказал Коннор смело каким-то чужим голосом. – Но не сегодня вечером. Не могу плясать с тобой вокруг костра, чтобы все твои знакомые пялили на нас глаза и перемывали нам косточки.

В голову проникла трезвая мысль, остудив безудержную радость: продолжение отношений с этим мужчиной чревато осложнениями.

– Не знаю. Я никогда… Не представляю, как…

– Завтра. – Он улыбнулся, видя в ее взгляде беспокойство. – Скажи «да», Софи.