Два дня в апреле - Роушин Мини

Волосы светло-пепельного цвета уложены, красивая стрижка. Несколько прядей спереди упали прямо на лицо, закрыв его до самого подбородка. Необычная стрижка. Волосы делаются всё короче и короче по мере их удаления назад, а на затылке вдоль линии волос и вовсе оставлен лишь нежный пушок. Элегантное платье цвета настурции. Такие настурции каждый год цветут у Мо на клумбе под кухонным окном, радуя глаз яркостью своих соцветий. На ногах короткие замшевые полусапожки чёрного цвета, кажется, на высоченных шпильках. На спинке стула висит шарф небесно-голубого цвета с каким-то рисунком. Тонкая длинная шея, белоснежная и изящная, мгновенно вызывающая ассоциации с белым лебедем. Когда они впервые встретились, Мо восхитилась именно этой красивой шеей. Ну, и позавидовала, конечно, тоже.

«Изабель, — представилась она тогда. — Рада с вами познакомиться!» И протянула Мо прохладную на ощупь ручку с накрашенными ноготками тёмно-бордового цвета. Тогда волосы у неё были подлиннее. Она закалывала их высоко вверх, открывая свою лебединую шею и изящные высокие скулы. Кстати, Дафния тоже унаследовала от матери высокие скулы.

Когда-то Финн рассказал Мо, что мать Дафнии бросила мужа и убежала из дома, тогда малышке было всего шесть лет. Впервые она увидела беглянку-мать на свадьбе Финна и Дафнии. Изабель явилась в церковь в сопровождении своего второго мужа. Судя по всему, это был уже другой мужчина, не тот, ради которого в свое время затевался побег и были брошены на произвол судьбы шестилетняя девочка, её дочь, и бедняга Джек, выступивший в незавидной роли рогоносца. По всему было видно, что эта дама пользовалась спросом у джентльменов (если их так можно назвать).

Впрочем, мужчин легко понять. Эта бьющая через край женственность в сочетании с хрупкой беззащитностью всего облика, эти необыкновенного цвета глаза, то ли серые, то ли дымчатые, словно залитые серебром. Да, такая женщина способна вскружить голову кому угодно. Неудивительно, что её возжелали многие. И всё равно Мо отказывалась понимать, как можно бросить своего ребёнка. Такой поступок матери никак не укладывался в её голове. Даже под угрозой быть растерзанной стаей бешеных собак Мо не бросила бы своего маленького Финна. Никогда! Неужели у этой женщины начисто отсутствует то, что называется «материнским инстинктом»? Неужели у неё нет никакой привязанности к родной дочери?

Любопытное совпадение! И Уна, и Дафния, обе лишились своих матерей в одном и том же возрасте: в шесть лет. Правда, обстоятельства были совсем разными. И всё же такое совпадение наталкивало на мысль, что Дафния и Уна могут сблизиться на этой почве и стать друг другу по-настоящему родными людьми. Увы! Пока, насколько могла об этом судить Мо, наблюдая за ними со стороны, такого сближения не произошло. Когда Финн был жив, вроде никаких осложнений между мачехой и падчерицей не возникало и всё было нормально. Но с его уходом Мо всё чаще стала замечать напряжение, царящее в доме. Держатся отчуждённо; разговоры, правда, разговаривают, но только самые необходимые. Что же до всего остального, то — настоящая пропасть во взаимоотношениях. И самое пугающее, что никто из них не торопится наводить мосты и искать пути к сближению.

Но чем она тут может помочь? Да ничем! Преодолевать барьеры — это не по её части. Здесь она им двоим не советчик. Мо, скорее, мастер сама воздвигать такие барьеры — часто на пустом месте. Словом, лучше сидеть себе тихонько и не влезать в чужие дела. Ведь если она заведёт разговор на подобную тему с Дафнией, та с ходу обвинит её в том, что она вмешивается в чужую частную жизнь. Да и не привыкла она разговаривать с Дафнией по душам. Они с ней никогда не вели никаких задушевных бесед.

И всё равно стыд и срам! Больно ей видеть, что вдова её покойного сына и его дочь чураются друг друга. Странно ей и даже неловко как-то наблюдать, что у Дафнии нет никакой близости и с родной матерью. Причины такого отчуждения, разумеется, понятны Мо. И всё равно ей горько видеть подобные отношения воочию.

Изабель тоже была на похоронах Финна. Тогда Мо потребовалось несколько минут усилий над собой, чтобы правильно идентифицировать эту женщину. «Очень сожалею», — прошептала она своими ярко-накрашенными губами в тон шарфу, красиво обмотанному вокруг шеи. Она схватила обеими руками руки Мо и на какое-то мгновение крепко сжала их. На Мо пахнуло лёгким ароматом её духов, приятный оттенок зелени, похожий на запах крыжовника.

Изабель явилась на похороны в сопровождении мужа. Мо не помнит его имени, хотя наверняка он представился ей. И сейчас в голове что-то крутится, но ничего определённого. Эндрю? Макс? Вот рукопожатие его она помнит: крепкое, по-мужски сильное, так, что даже косточки хрустнули. А вот глаза холодные. В них она не прочитала ни капли сочувствия, несмотря на все те жалостливые слова, которые он ей говорил.

Мо снова бросает заинтригованный взгляд на Изабель. «Интересно, что она тут делает в полном одиночестве, — задаётся она резонным, хотя и запоздалым вопросом. — Но поздороваться в любом случае надо! Проявить, так сказать, элементарную вежливость».

Мо подходит к её столику. Изабель продолжает старательно изучать меню, но Мо не обманешь! Она уже успела понять по тому, как напряжена спина Изабель, по каким-то ещё мелким деталям, что женщина тоже заметила её присутствие. «Может, она не хочет, чтобы я к ней подходила, — мелькнуло у Мо. — Надеется избежать встречи?» Увы! Слишком поздно!

— Изабель! — окликает она её по имени, и та вскидывает голову.

— О, надо же! — Изабель отбрасывает непослушные пряди с лица. — Какая встреча! Вы ведь мама Финна, не так ли?

Так, имя её она уже забыла начисто. Что ж, Мо не станет помогать ей выпутываться из этой неловкой ситуации.

— Да, я — мать покойного Финна. Как поживаете?

— О, у меня всё хорошо! Прекрасно! — Изабель умолкает, инстинктивно прикасаясь рукой к коже на шее. — А вы? Как у вас дела?

«Э, да она явно не в своей тарелке, — моментально определяет Мо. — Смущена сверх всякой меры. Смущена… Неужели из-за сегодняшней годовщины гибели Финна? Обычно многие теряются, не зная, что и как сказать, когда напрямую сталкиваются с чужим горем».

— Да вот живу, как видите, — сухо роняет она в ответ. И мысленно корит себя за то, что подошла к Изабель. Уж лучше бы её и не трогать. Пусть бы торчала себе в своём гордом одиночестве. Мо перехватывает взгляд, который Изабель украдкой бросает на входную дверь. Так-так-так! Всё понятно!

Повисает неловкая пауза. Мо приподнимает коробку с подарком, которую держит в руке.

— У Уны сегодня день рождения, — говорит она. Надо же как-то разрядить обстановку!

— У Уны? Ах, ну да! Дафния говорила мне… Устраивает дома… вечеринку?

«Как же, как же! Вечеринку в годовщину гибели отца! Да как она могла подумать такое!» — негодует в глубине души Мо.

— Никаких вечеринок, — ровным тоном сообщает она Изабель. — У нее вообще нет особого настроения праздновать, тем более сегодня!

Последнее слово произносится с особым ударением, чтобы сделать всё предельно понятным.