Любимая маска смерти - Наталья Перфилова

— Продолжаете время тянуть? — устало поинтересовался Ткачев. — Не понимаю, что вы хотите этим выиграть? Ладно, идите обратно в камеру. Будем новые сведения проверять…

Когда девушка вернулась в камеру, Земфиры там уже не было, Света все так же тихо сидела, что-то рассматривая за окном, Маня после сытного обеда сладко и равномерно похрапывала на своей кровати. Олеся тоже решила пока отдохнуть, она успела подремать часа полтора, не больше, когда за ней снова пришел Кульков.

— Колоскова, на выход, — так громко рявкнул он, что даже мирно похрапывающая Маня вздрогнула, хотя, правда, не проснулась. — Вас Станислав Петрович срочно вызывает.

Шагая по коридору под конвоем Кулькова, Олеся терялась в догадках, что так быстро понадобилось от нее следователю. Неужели ему уже Удалось связаться с Русланом и он подтвердил Олесино алиби? Это вряд ли. Руслан сейчас должен быть на работе, а телефоны, когда артисты надевают костюмы, приказано выключать. В принципе, это правильно: Дед Мороз с бородой и в валенках с трезвонящим в кармане мобильником выглядит не особенно убедительно… Хотя… Руслан частенько забывает отключать звук… А Может, Лариска подтвердила, что видела и разговаривала с бывшей напарницей ее мужа вчера утром. Она хоть и стерва порядочная, но оговаривать Олесю понапрасну ей вроде не с чего… А может быть, случилось чудо и эта самая продавщица Зоя пришла к Ткачеву с повинной?

— Заходите, Олеся Геннадьевна. Тут вот приехали за вами, — на удивление любезно сообщил Ткачев, едва перед девушкой распахнулась дверь его кабинета.

— В тюрьму, что ли, уже перевозить надумали? — проворчала Олеся и, переступив порог, буквально остолбенела.

Она увидела улыбающееся лицо Дмитрия Силантьева, вольготно развалившегося на стуле рядом со столом следователя. Олеся остановилась в дверном проеме и даже попятилась, налетев на конвоирующего ее Кулькова.

— Осторожнее, всю ногу отдавила своими каблуками! — воскликнул Павел и подтолкнул девушку вперед. — Проходите уже…

— Ну вот, Олеся Геннадьевна, кажется, все И разрешилось насчет того, где вы были последние двое суток… Дмитрий Сергеевич и билет ваш привез, и рассказал, как все обстояло…

— Олеся, горе ты мое. — Силантьев поднялся и подошел к девушке. — Ни на минуту тебя одну оставить нельзя, сразу в какую-нибудь глупую историю влипнешь. — Он взял Олесю за руку, всеми силами изображая перед следователем заботу и нежность. — Каких-то глупостей проводнице наговорила… Ну, это и к лучшему в общем-то, уж теперь она точно тебя не забудет, под любой присягой подтвердит, как ты на ходу из поезда прямо в сугроб сиганула…

— Олеся Геннадьевна, — смущенно подал голос Ткачев, — я, наверное, извиниться перед вами должен… Но вы сами понимаете, что ваше задержание — это не моя вина… Просто так обстоятельства сложились. Совпало все удивительным образом…

— И что теперь? — хмуро поинтересовалась Олеся, выдергивая руку из горячих ладоней Силантьева. — Вы меня собираетесь отпустить?

— Конечно, Олеся Геннадьевна, — торопливо подтвердил следователь, — у нас больше нет оснований вас задерживать… Билет вам в кассе поменяют… Только вот деньги за костюм пока обратно получить вы не сможете, они как вещественное доказательство проходят… Но у нас все ваши данные остаются, мы с вами обязательно свяжемся, когда следствие будет закончено…

— А костюм я не могу забрать вместо денег?

— Нет, к сожалению, костюм вы тем более забрать не сможете…

— Олеся, да наплевать на этот костюм. Как только вернемся, я тебе любой костюм куплю, — широко улыбнулся Силантьев. — Главное, недоразумение улажено, ты свободна, мы можем ехать…

— Куда? — хмуро поинтересовалась Олеся. — Куда ты меня собираешься везти? На тот свет?

Улыбка медленно сползла с лица Дмитрия.

— Ты, знаешь, особо-то палку не перегибай. Хватит того, что ты проводнице наговорила… Ну, поругались немного, даже и не поругались вовсе, а просто не поняли друг друга.

Олеся с ненавистью посмотрела в его лицемерные глаза.

— Товарищ следователь, — решительно обратилась к Ткачеву она. — Я хочу сделать заявление.

— Слушаю, — с интересом посмотрел на девушку следователь.

— Это действительно была я.

— В каком смысле? — удивленно приподнял брови Станислав Петрович. — Где вы были?

— Это я ограбила всех старушек.

— Но… как это? — Ткачев растерянно переводил глаза с Олеси на оторопевшего Силантьева и обратно. — Как это может быть?

— Очень просто. Я купила костюм Снегурочки и под видом социального работника ходила по квартирам, грабила стариков. Что непонятного? Вы же сами говорили, что и меня, и костюм опознали… Я все обдумала и хочу чистосердечное признание сделать, чтобы совесть очистить.

— А как же показания этого товарища? — Следователь, явно не понимая, что происходит, хлопал глазами.

— Он соврал, — спокойно ответила Олеся. — Просто хотел мне помочь, вот и поддержал…

— Ты точно с катушек съехала, — пожал плечами Силантьев. — Еще скажи, что мы с тобой заранее договорились, что я тут буду говорить, если тебя арестуют. Мне вон следователь… — Дмитрий повел подбородком в сторону Ткачева, — сказал, что наши с тобой показания совпадают. Ты что же, милая, хочешь, чтобы мне соучастие в твоих фантастических ограблениях припаяли? И посадили нас с тобой в одну камеру… Очень романтично. Но глупо до безобразия.

— В одной камере с тобой?! Да ни за что в жизни! — заорала Олеся. — Товарищ следователь, отпустите его ради бога, пусть уезжает, а меня обратно в камеру отведите. У нас там коллектив намного приятнее, чем общество этого гражданина.

— Спасибо, что не обидела, — ядовито улыбнулся Силантьев. Потом посмотрел на Ткачева. — Вы что-нибудь понимаете?

— Ну, как вам сказать… — неопределенно отозвался тот, приподняв брови. — Видимо, девушка не хочет с вами ехать…

— Вы что, меня не слышите?! — Олеся изо всех сил старалась не позволить себе разрыдаться. — Я сознаюсь, что ограбила. Сознаюсь! Вы же только и мечтали об этом! Я готова сидеть в вашей дурацкой тюрьме, есть ваши дурацкие макароны! Только пусть этот подлец уезжает туда, откуда приехал!

— Здорово вы обидели свою подругу, Дмитрий Сергеевич, — философски заметил Ткачев, протягивая Силантьеву два паспорта. Потом посмотрел на девушку и вздохнул. — Я бы с удовольствием оставил вас, Олеся Геннадьевна, в нашей камере, но, к сожалению, права такого не имею. К тому же место ваше уже занято. Зоя Порошина созналась во всем, сейчас допишет свои показания в соседнем кабинете и отправится на вашу койку… Она сказала, что ее толкнуло на преступление отсутствие денег… И костюм она вам из жадности продала, могла бы просто сжечь или закопать в лесу, а тут вы со своими долларами. Она рассудила, что вы совсем скоро уедете и затеряетесь вместе с костюмом на бескрайних просторах нашей родины… Так и было бы, только поезд ваш не остановился на нашей станции… Порошина клянется, что собиралась покончить со своим преступным занятием…