Свободный охотник - Виктор Степанычев

Дверь захлопнулась, фургон, набирая скорость, тронулся с места.

Обычно Станислава, едва заводили в «воронок», сразу пристегивали наручниками к металлической скобе, намертво закрепленной к скамье. В этот раз, в спешке, конвоиры не успели вовремя зафиксировать «браслеты», и уже на ходу двое охранников стали заниматься Стасом.

Решение на бой пришло спонтанно. Гор не успел ничего подумать. От накопившейся злости и бессилия изменить свою судьбу он был на грани срыва. И пружина отчаяния сработала, когда его руки бесцеремонно потянули к скобе. Машину качнуло на повороте, сильная боль резанула запястья. По-звериному взревев, Станислав ногами отшвырнул одного конвоира к противоположной стенке так, что тот врезался головой в металлический кронштейн, а ладони второго перехватил собственными скованными руками и в отчаянном повороте с хрустом вывернул запястья.

С этими было покончено, по крайней мере на ближайшие секунды. Но двое оставшихся охранников не дремали. Один из них метнулся к Гордееву, пытаясь обхватить его и в прыжке сбить на дно кузова. Однако Гор постарался избежать «дружеских» объятий, пойдя на лобовой таран в прямом смысле слова. Он рванулся навстречу летящему к нему конвоиру и головой ударил его в грудь, метясь в солнечное сплетение. Сложившись, векторы силы выдали необходимый эффект. Утробно екнув, охранник вмиг потерял желание к дальнейшим активным действиям, сделался ватным и бессильно опустился на металлический пол.

Оставался еще один, и именно этот черный парень нес в себе смертельную опасность для Стаса. Трудно сказать, что руководило действиями последнего оставшегося дееспособным конвоира – разум, помноженный на опыт, или элементарная трусость. Однако он не последовал примеру коллег, не бросился геройски стреноживать заключенного, а сидя попытался вытянуть пистолет из подмышечной кобуры. Вероятно, это был самый оптимальный вариант действий в сложившейся ситуации, да только времени у бедолаги не хватило на то, чтобы привести его в исполнение.

Итог противостояния «один к четырем» решил миг, боевая выучка Стаса, ну и… везение. Семь-восемь секунд ушло у него на нейтрализацию трех конвоиров. Времени на то, чтобы выхватить пистолет и направить его на бунтаря, было вполне достаточно. Однако охранник замешкался, расстегивая тренчик кобуры: пальцы захватили подкладку пиджака и соскользнули с кнопки замка. Задержка составила доли секунды, но именно их не хватило последнему оставшемуся в боевом состоянии конвоиру, чтобы взять на мушку Гордеева.

Станислава с парнем, рвущим из-за пазухи пистолет, разделяло не более трех метров, причем треть расстояния он уже преодолел, тараня его коллегу. Не останавливаясь, лишь отбросив в сторону оседающего на пол охранника, Гор распластался в отчаянном прыжке. Дуло выхваченного из кобуры пистолета разворачивалось к нему, но было уже поздно.

Перехватив руку противника, Станислав отбросил ее в сторону. Раздался выстрел, пуля с чавканьем впилась в деревянную обшивку потолка. Неуловимым движением руки, отработанным кодзеку – «коготь и крыло», Стас ударил конвоира в шею. Тот резко дернул головой, застыл и начал медленно заваливаться на скамейку.

Почивать на лаврах было некогда. Те, с кого начинал Гордеев, уже стали приходить в себя, да и охранник, которого он таранил, вот-вот должен был очухаться. Стас развернулся, и сделал три шага вперед, одновременно работая руками… Через считаные секунды все было кончено. На полу фургона лежали четыре недвижных тела.

Но что дальше? Станислав оглянулся на металлическую дверь фургона. Ни ручки, ни замка… В ярости он метнулся к двери и попытался выбить ее ногой. Один мощный удар, другой… Бесполезно! Еще попытка… Результат тот же, нулевой.

Взгляд Гордеева упал на выпавший из рук конвоира пистолет. Может, попытаться выстрелить в замок? Но это же натуральный идиотизм! Киношное… Если первая пуля застряла в обшивке потолка, то от металла двери она просто отскочет рикошетом, и хорошо, если не в самого стреляющего…

Машина шла, не снижая скорости. Надеяться, что в кабине не слышали выстрела и не почувствовали тряску и раскачку от произошедшей схватки, не стоило. Гордеев опустился на скамейку и обхватил голову руками.

Что делать? Вряд ли четыре отправленных в нокаут конвоира изменят его судьбу. Горстка грязи в куче дерьма ни на консистенцию, ни на запах никак не повлияет.

Мысли лихорадочно метались в голове Станислава, однако разумного решения ему не являлось. До конторы генерала Муагаба, где его содержат, езды осталось не более пяти минут. Кстати, и там его ждет «теплый» прием, ведь Станислав пошел поперек воли министра безопасности, не стал втирать мозги суду о том, что он вовсе не галл, а канадец, не стал разыгрывать антифранцузскую карту.

А что ему терять? Пожалуй, уже нечего. Похоже, он только что поставил жирную точку в собственной биографии. Если до этого еще были какие-то надежды на жизнь, то теперь они растаяли, как прошлогодний снег. Мирный эколог, закованный в наручники, походя уложил четверых вооруженных охранников…

Фургон замедлил ход. Кажется, открываются ворота – слышен скрежет железа по железу. Вот и приехали. А что там за крики? Явно отдаются команды. И вряд ли почетному караулу.

Похоже, Гор-Алан-Аладдин, тебя уже ждут. «Равняйсь! Смирно! Для встречи слева – на краул! Пам-мам-пам-па…»

Послышался скрежет замка. Станислав еще раз с сожалением глянул на валяющийся на полу пистолет, но остался сидеть на месте. Не тот расклад, чтобы корчить из себя героя. Дверь рывком распахнулась, и глазам Гордеева явилась замечательная картина. Не менее десятка автоматных стволов смотрело внутрь фургона, точнее – на него самого.

– Выходи! Держи руки перед собой! – послышался громкий крик откуда-то сбоку из-за двери. – При попытке сопротивления стреляем без предупреждения!

– Как же, выстрелите! – пробурчал под нос Станислав. – Вас тогда лично президент в нехорошую позу поставит… Я сейчас ценный кадр, туз козырный. Меня беречь надо! Вот после суда…

Он поднялся со скамьи, вытянул руки перед собой и шагнул к открытой двери фургона.

На удивление, слова Гордеева о том, что он ценный кадр и что его надо беречь, подтвердились в полной мере. Инцидент с охранниками остался без последствий, если не считать того момента, когда Гора по выходе из фургона повалили на землю и малость помяли. Правда, немедленно последовала команда «Отставить!», после которой его подняли и едва не на руках доставили в камеру.

Не случилось никаких гадостей и со стороны Муагаба. Вряд ли генерал был из тех людей, кто прощает, подставляет правую щеку после того, как ударили по левой, однако и момент для мести был неудобный, да и что он мог сейчас сделать. Запугать? Только чем? Пообещать, что Стаса не казнят? Лишь откровенный дебил поверит этому сладкому обещанию. И вообще, заниматься сейчас Гордеевым для министра – только время терять. Даже приказ на то, чтобы его хорошенько обработали в пыточной, и то отдать нельзя, на суде Станислав должен выглядеть красавцем писаным, ромашкой несмятой. Чтобы потом средства массовой информации подтвердили, что обходились с убивцем гуманно, хотя и приговор вынесли справедливый. И та миленькая брюнеточка, чье лицо показалось Стасу знакомым, сообщит об этом в новостях, которые ему уже не слушать…