Горе от ума? Причуды выдающихся мыслителей - Рудольф Баландин

Как секретарь Королевского общества Гук в письме Ньютону от 6 января 1680 года высказал гипотезу: притяжение обратно пропорционально квадрату расстояния между центрами массивных тел.

«Если связать в одно все предположения и мысли Гука о движении планет и тяготении, высказанные им в течение почти 20 лет, – писал С.И. Вавилов, – то мы встретим почти все главные выводы “Начал” Ньютона, только высказанные в неуверенной и малодоказательной форме… У Гука была гениальная догадка физика-экспериментатора, прозревающего в лабиринте фактов истинные соотношения и законы природы. С подобной редкостной интуицией экспериментатора мы встречаемся в истории науки ещё у Фарадея, но Гук и Фарадей не были математиками. Их дело было завершено Ньютоном и Максвеллом. Бесцельная борьба Ньютона за приоритет набросила тень на славное имя Гука, но истории пора, спустя почти три века, отдать должное каждому».

Увы, поныне прославлен гений Ньютона и немногие слышали о Роберте Гуке. Пропаганда и реклама действуют не только в торговле и политике, но и в науке. Даже Лейбниц остаётся в тени, а на первом плане, как в театре главный герой при свете софитов, выступает Ньютон.

Нечто подобное произошло с Анри Пуанкаре, которого «затмил» Альберт Эйнштейн в результате усилий популяризаторов. Для истории науки характерен «культ личности»: нередко какому-то учёному приписывают великие достижения, умаляя значение других, порой не менее, а то и более талантливых. Так проявляются желание показать интеллектуальное превосходство своего народа или социальные достоинства того или иного общественного строя.

Многолетние химические опыты Ньютона не привели к сколько-нибудь значительным результатам. То же относится к его богословским трудам. Каким-то особо проницательным, «энциклопедическим» умом он не обладал. Хотя англичане постарались своего соплеменника возвести в ранг величайших гениев всех времён и народов.

Современник Ньютона английский поэт Александр Поп (Поуп), не проявлявший большого интереса к наукам, в торжественной эпиграмме провозгласил:

Спросить бы Попа: что в Мире осветил гений Ньютона? Уточнил движение планет; доказал на материалах своих и чужих астрономических наблюдений высказанный Гуком всемирный закон тяготения; сформулировал законы механики, тоже не первым…

Разве такая уж тьма была в науке о движении небесных тел до Ньютона? Почему бы не превозносить гений Коперника, Галилея, Кеплера? Только потому, что они не англичане?

Советский историк науки физик Б.Г. Кузнецов писал: «Современная ретроспекция открывает в творчестве Ньютона этап – один из самых решающих этапов – эволюции человеческой мысли». И уточняет: «Речь идёт не об индивидуальной мощи познающего разума – в этом отношении учёный ХХ в., даже самый крупный, даже Эйнштейн, вряд ли превосходит Ньютона, как и Ньютон вряд ли превосходит Платона и Аристотеля».

Вспоминается выражение математика академика Н.Н. Лузина (в письме В.И. Вернадскому в 1940 году) по поводу восхваления А. Эйнштейна: «Это относится к ведомству пропаганды». Нет никаких вразумительных критериев, чтобы сравнивать «интеллектуальную мощь» мыслителей разных эпох, народов и областей знаний.

С именем Ньютона связано наиболее успешное и убедительное использование математического метода в физике и астрономии. Бессилие этого метода для познания сущности жизни показали Лейбниц и Кант, а для познания истории Земли – Лайель. Однако успехи механики и техники заворожили не только обывателей, но и научное сообщество, а потому непомерно прославлен Ньютон.

Спору нет, он был трудолюбив, увлечён познанием в нескольких областях. Но были у него недостатки, недостойные выдающегося учёного. По мнению С.И. Вавилова: «во всех трёх нашумевших спорах Ньютона – с Гуком, Лейбницем и Флэмстидом – проявляются его болезненное самолюбие, обидчивость и властность».

Впрочем, он был заложником своего времени и своего положения в обществе, а отчасти, быть может, и своей славы. Королева Анна возвела его в дворянское сословие (этого удостаивались и некоторые пираты), он занимал высокие и почётные посты.

Когда он уже в немолодые годы заведовал Монетным двором, никто не упоминал о его рассеянности. Судя по всему, он до преклонных лет сохранял живость ума. 15 декабря 1716 года он писал доктору Лоу:

«Дорогой доктор! Тот, кто копается в глубоких шахтах знания, должен, как всякий землекоп, время от времени подниматься на поверхность и подышать чистым воздухом. В одном из таких промежутков я и пишу Вам теперь, друг мой. Вы спрашиваете, как при таких занятиях удаётся мне поддерживать здоровье. Ах, мой дорогой доктор, Вы гораздо лучшего мнения о Вашем ленивом друге, чем он сам о себе. Морфей – мой неотвязный спутник: без 8–9 сна Ваш корреспондент никуда не годится. Занятия сначала вредили моему пищеварению, но теперь я ем с аппетитом… Я много занимался замечательными явлениями, происходящими, когда приводишь в соприкосновение иголку с кусочком янтаря или резины, потёртой о шёлковую ткань. Искра напомнила мне о молнии в малых, очень малых размерах».

У Ньютона были приступы временного помешательства, судя по всему, в результате переутомления, когда он работал особенно интенсивно и спал 4–5 часов в сутки. При его не слишком крепком здоровье этого было мало. Занимаясь опытами, в частности с ртутью, у себя в алхимической лаборатории, он мог отравиться.

И в молодые, и в поздние годы он обычно не терял здравого смысла; не верил в сверхъестественное. С позиций рационализма он исследовал и библейские тексты (что в те времена было распространено среди учёных). Его богословские труды высоко оценил Джон Локк. Из них опубликована меньшая часть, по-видимому, наиболее ортодоксальная. Судя по некоторым сведениям, Ньютон склонялся к арианству: не признавал божественную природу Христа и считал его необыкновенным, но всё-таки человеком, посредником между людьми и Богом, пророком (как в исламе?).

Верил ли Ньютон в возможность откровения, позволяющего предвидеть будущее? Только для библейских пророков. Свои достижения он не приписывал каким-то сверхобычным качествам ума, которые иногда людям кажутся гениальностью, определяемой особой комбинацией генов. На этот счёт у Ньютона, причисленного к величайшим гениям человечества, было собственное мнение:

«Когда я писал свой труд о системе мира, я направлял свое внимание на такие принципы, которые могут вызвать у мыслящего человека веру в Божественное существо, и ничто не доставляет мне такой радости, как видеть себя полезным в этом отношении. Если я, однако, оказал человечеству таким образом некоторую услугу, то обязан этим не чему иному, как трудолюбию и терпению мысли».

Почему Ньютон не удовлетворился изучением природы, а занимался ещё и богословием? Ответ на этот вопрос можно найти в некоторых отступлениях от научного метода, которые он позволял себе в классических «Началах…». В заключительной главе сказано:

«Изящнейшее соединение Солнца, планет и комет не могло произойти иначе, как по намерению и власти могущественного и премудрого Существа». И ещё: «От слепой необходимости природы, которая повсюду и всегда одна и та же, не может происходить изменение вещей. Всякое разнообразие вещей, сотворенных по месту и времени, может происходить лишь по мысли и воле Существа, необходимо существующего».