На подступах к Сталинграду - Александр Филичкин

Люк первой машины оказался открыт, а какой-то танкист высунулся по пояс из башни. Он заметил движение возле станицы. Поднял бинокль к глазам и посмотрел на мотоцикл. Павел и два седока заранее надвинули каски на нос так низко, чтобы тени от них закрывали лицо.

Заметив, что за ними следят, парень поднял руку над головой и, приветливо улыбаясь, помахал расслабленной кистью. Его жест можно было понять: езжайте сюда, здесь всё в полном порядке.

Потом развернулся и медленно, не торопясь, поехал в деревню. Едва мотоцикл скрылся из виду танкистов, свернул к ближайшему дому, стоящему по правой стороне от дороги. Въехал в обширный двор и встал за сараем, так чтобы их не заметили немцы.

Заглушил работавший двигатель. Сбросил с головы тяжёлую каску и сказал пассажирам:

– Гаечные ключи и прочие инструменты лежат в багажнике люльки, который находится сзади. Снимайте ручной пулемёт с этой коляски. Берите сошки и коробки с патронами и возвращайтесь к себе. Я побегу доложить лейтенанту. Встретимся после боя.

Не дожидаясь, пока два бойца возьмутся за дело, парень спрыгнул на землю. Вспомнил, что на шее висит автомат, и замешкался. Ему очень хотелось взять «шмайссер» себе, но он вдруг подумал, что такой многозарядный трофей больше нужен пехоте.

В нём пистолетный патрон, значит, он бьёт не так далеко, как винтовка. Зато в магазине штук тридцать зарядов. Так что, если дойдёт до ближнего боя, он окажется намного удобнее, чем длинный «винтарь».

Павел снял оружие с шеи. С сожалением на него посмотрел и положил на сиденье. Не разбирая, которая из них «своя», взял одну из трёх «мосинок», что сержант предусмотрительно сунул в коляску. Выскочил с ней на сельскую улицу и, пригибаясь почти до земли, рванул на левую сторону. На ходу расстегнул несколько пуговиц и с неописуемым отвращением сдёрнул с себя гимнастёрку фашиста-разведчика.

Остановился возле забора крайнего дома. Привалился спиною к хлипким жердям и стащил с ног галифе убитого фрица. Свернул всё в плотный комок, размахнулся и бросил немецкую форму далеко в огород.

Задыхаясь от быстрого бега, поднялся по откосу на холм и увидел, что весь расчёт уже на местах. Лейтенант лежит на самом краю обрыва, справа от пушки. Смотрит в бинокль на приближающихся фрицев, что-то прикидывает в уме и даёт команды наводчикам.

Те приникли к визирам и крутят маховички вертикальной и горизонтальной наводки. Два коневода стоят позади. Держат боеприпасы в руках, словно спящих младенцев, и готовы кинуться к затвору орудия, как только он выплюнет горячую гильзу.

Двигаясь к ящикам со снарядами, Павел бросил взгляд на бугор пехотинцев. С вершины холма он заметил своих пассажиров, быстро бегущих к окопу. Один тащил ручной пулемёт, второй – три коробки с набитыми лентами. Четвёртую расстрелял проклятый фашист, когда он попал в засаду у двух больших палисадников.

Парень взял длинный блестящий цилиндр с остроконечной головкой. Выдернул его из гнезда деревянного ящика. Поднял на согнутых в локтях руках и побежал к пушке, стоящей недалеко от него.

Офицер РККА лежал на краю обрыва. Держал бинокль перед глазами и смотрел на колонну фашистов. Длинная вереница техники приблизилась к насыпи. Въехала на неё и растянулась почти на треть километра. Впереди шли несколько уродливых танков, покрытых тёмно-серой бронёй.

На каждой «коробке» виднелись светлые пятна от недавних ударов снарядов. Как и предполагал лейтенант, всего оказалось восемь машин. Видно, это было всё, что осталось от роты вражеских «panzer» после недавних боёв. Уцелела лишь половина средних машин «Т-4», а пятёрка их более лёгких собратьев, «Т-2» и «Т-3», погибла в полном составе.

Насколько знал офицер, «четвёрки» несли на себе короткоствольную пушку в семьдесят пять миллиметров. Несмотря на огромный калибр, снаряд не успевал разогнаться в кургузом стволе и обладал весьма малой разрушительной силой.

Хотя это касалось только тяжёлых машин и долговременных укреплений, построенных из особого железобетона. Против пехотных окопов мощи снарядов хватает с избытком, а сильные взрывы сносят брустверы за милую душу. Хорошо, что позиция артиллеристов расположена на высоком холме и в неё трудно попасть из низины.

«Дивизионка» находится в значительно лучшей позиции, чем фашисты. Начнёт лупить сверху, и защита немецких машин ей не будет помехой. Броня на танках толщиной лишь в три сантиметра. Так что она не выдержит удара тяжёлой болванки.

Следом за танками шла дюжина полугусеничных бронетранспортёров, изготовленных фирмой Hanomag. Угловатые корпуса машин опирались на пару автомобильных колёс спереди и короткие траки, стоящие сзади. Сверху стоял стальной кузов без крыши, а внутри размещался десант из десяти человек. Плюс ко всему на двухместной кабине водителя закреплён ручной пулемёт «MG 34».

Эти средства мотопехоты несли на себе броню толщиной в указательный палец и защищали свой экипаж лишь от винтовочных пуль. Поэтому они являлись лёгкой добычей для любой, даже самой маленькой пушки.

Несмотря на такие тонкие стенки, «Ганомаг» тянул почти десять тонн, и сбросить его в кювет без тягача было очень непросто. Тем более если вдруг заклинит катки гусениц.

Первая машина колонны подкатила к мосту, перекинутому через неширокую мутную реку. Высунувшись по пояс из башни, командир роты посмотрел на деревянные сваи, вбитые в песчаное дно, на дощатый настил шириной в одну колею и прикинул длину неказистой постройки. На первый взгляд она была метров двадцать пять – тридцать, не более.

Офицер страдальчески покривился и печально подумал: «Опять очередное убожество, возведённое дикими скифами. Переправа годится лишь для гружёных телег да лёгких «полуторок» и вряд ли выдержит вес средних танков. Всё-таки двадцать пять тонн крупповской стали – это не шутка. Будем надеяться, что дрянная конструкция не развалится под «четвёркою».

Хорошо бы послать бронетранспортёры вперёд. Но если они перейдут на тот берег, а потом мост обрушится под моими машинами, то мы задержимся здесь до подхода сапёров. Останемся без поддержки пехоты, а это никуда не годится. К тому же на этой узенькой насыпи мы не сможем их пропустить мимо себя. Придётся рискнуть и двинуться первым. Даст бог, всё обойдётся».

Гауптман осенил себя католическим крестным знамением и дал команду водителю. Тот чётко исполнил короткий приказ. Танк тронулся с места и медленно покатился вперёд. Подгнившие доски трещали под узкими траками стальных гусениц. Сваи мелко дрожали, а хлипкий мост весь ходил ходуном.

Лейтенант РККА дождался, когда головная машина дойдёт до середины пролёта. Поднял руку над головой. Резко опустил её вниз и громко крикнул: «Огонь!»

Наводчики разогнулись, отступили на шаг от прицелов и крепко зажали уши ладонями. Заряжающий видел, что они отошли на нужное расстояние. Отвернулся на столько, на сколько сумел, и дёрнул за шнур спускового устройства. Острый боёк ударил по чуткому капсюлю. Порох, находящийся в гильзе, воспламенился и грянул оглушительный гром.