Песня Птицелова - Василиса Павлова

Сашка решил пойти к жрецу и сообщить о проблеме, но наткнулся на запертую дверь. Он сразу понял, что заперта она снаружи, скорее всего, на тяжелый засов. Окно каморки выходило на плац. По нему шли братья, серые балахоны, направлявшиеся, как видно, в трапезную. Александр начал стучать в стекло, потом сообразил его разбить и крикнуть сквозь толстую решетку:

– Эй! На помощь!

Никто не обернулся, не отозвался, даже не изменил шага. Оставалось только ждать и надеяться на Юльку или на чудо. Самым страшным было незнание, сколько времени у него осталось до того, как перестанет действовать вчерашняя доза. Аногемма, которую им кололи в части, действовала больше суток, это он знал точно. А вот местная мутная жидкость, кто скажет? Может, сейчас истекают последние минуты спокойствия, и организм рванет гранатой, круша внутренности и превращая его сначала в инвалида, а потом и в труп. И ведь никто не узнает! Юлька не узнает.

Сашка старался не поддаваться панике, хотя положение казалось безысходным. Так прошло больше часа. Монахи позавтракали, получили назначения, разбрелись по своим делам. Где же жрец? Ведь не мог он не заметить потерю бойца, то есть редкого зверя – живого? Или это все им и задумано?! С каждой минутой подозрение росло. Сашка уже почти не сомневался, что его показная дерзость, независимость, сопротивление внушению, особая связь с Камнем не могли не вызвать ненависть у жреца. Возможно, в Сашке он увидел конкурента и решил перестраховаться. Как бы там ни было, отведенное время утекало, как песок из ладоней.

Еще через час Александр ощутил слабое покалывание по всему телу, которое постепенно перерастало в озноб. Он завернулся в одеяло, прилег на топчан, зубы стучали. В следующие полчаса его начала колотить лихорадка, температура поднялась градусов до сорока, вот-вот и судороги начнутся. Уже почти теряя сознание, он услышал из-за двери слабый шорох, словно кто-то царапал дверь когтями.

– Лед, братишка, помоги! – Ему казалось, что он кричит изо всех сил, но на самом деле голос срывался и звучал совсем тихо.

Шорох усилился, к нему прибавилось рычание, напоминающее тигриное, сначала слабое, потом зычное, пугающее. Раздался скрежет, что-то стукнуло об пол, и дверь ухнула внутрь под тяжестью огромного белого зверя. Лед, как видно, сообразил обратиться, сбросил лапой деревянную палку-засов и вышиб дверь.

Увидев скорчившегося Сашку, Лед метнулся сначала к нему, а потом тут же обратно, на ходу возвращая себе прежний облик. Минут через пять прибежала Юлька. Увидев его состояние, заохала, заметалась в испуге.

– Антидот, – прохрипел Сашка.

Юлька бросила взгляд на стол и все поняла.

– Лед, к палачу! – закричала она. Наклонилась, прошептала скороговоркой: – «Глоток» сейчас может уже не помочь, но есть концентрированная вакцина-укол, а она только у палача. Держись, Саш! – и выскочила из комнаты.

На Сашку опускалась темнота. От боли корежило, хотелось орать в голос. Ему казалось, что в тело вогнали огромный саморез и теперь медленно поворачивают, наматывая внутренности на ребристый штырь. В какой-то момент он потерял сознание.

Очнулся он от укола, кто-то быстро и ловко вгонял ему в вену красноватую жидкость. Сквозь пелену боли проступил образ склонившегося к нему человека – серый балахон, короткая стрижка, седоватые виски. И тревожно глядящие прямо в душу глаза.

– Пашка, брат! – улыбнулся видению Александр, чувствуя облегчение.

– Бредит, – прокомментировал монах Пашкиным голосом, обращаясь к всхлипывающей Юльке. – Ничего, отойдет, успели вовремя.

– Сестра, ему бы поесть принести. Сам он пока двинуться не сможет. И хорошо бы настойки фляжку. – Пашка говорил спокойно, уверенно, будто всю жизнь выхаживал спасенных от излучения.

Юлька стояла неподалеку, прижав руки к груди, смотрела на Александра неотрывно, словно боясь отвести взгляд. Услышав слова палача, очнулась, согласно кивнула и быстро вышла из каморки.

– Ну здорово, бродяга! – Тут уж Павел бросил притворяться и сгреб Сашку в медвежьи объятия. – Как ты, Саня, живой?

– Местами, – улыбнулся в ответ Сашка. – Сам-то как? Похудел здорово, смотрю.

– Похудеешь тут, – проворчал Павел. – Кормят одной кашей, веганы хреновы. Ты, кстати, с девчонкой поосторожнее. И с ней, и с ее котиком. Та еще парочка.

– Ты про Юльку? – удивился Александр. – Она мне почти жена, что ты! А Лед мне, считай, дважды жизнь спас.

– Ну ты даешь! – изумился Пашка. – Серьезно?! Не успел прийти, уже и женой, и охранником обзавелся. Нет, я про сестру-настоятельницу так, мы с ней просто не шибко друг друга жалуем. Она меня за маньяка-убийцу держит, побаивается, наверное. Никогда слова лишнего не скажет. И котик ее на меня зыркает, того и гляди кинется. А так они тут общие любимцы – что у оглушенных, что у живых, что у Камня. Жрец вот только, сука скользкая, себя одного обожает, остальных ненавидит. Не понимаю я, зачем он Камню нужен, но с ним точно поосторожнее. С этим-то хоть дружбу свести не успел? Ты смотри, он за свою выгоду маму родную продаст и не поморщится.

– Неа, с этим не успел. Подозреваю, что он-то меня и запер.

Сашка постарался как можно короче рассказать Павлу о своих подозрениях, о несостоявшемся сеансе очищения и пропавшем флаконе. Пашка слушал, хмурился.

– Хорошо, что у меня всегда концентрат под рукой есть. Еще бы полчасика, и меня бы к тебе уже с другим «лекарством» направили.

Пашка извлек из черной поясной сумки шприц с медово-желтым содержимым, пояснил невесело:

– Чистая смерть!

В дверном проеме стремительно возник жрец, увидел шприц в руках Павла и громко воскликнул:

– Приказываю остановиться! Во имя Камня!

Глаза жреца метали молнии.

– Вы превышаете свои полномочия, палач! Я буду вынужден доложить владыке о вашей попытке убить брата-птицелова без видимой на то причины.

– Он не… – начал Сашка, но, увидев предостерегающий жест Павла, замолчал.

– Не забудьте добавить к своему доносу, уважаемый жрец, – с ядом в голосе ответил Павел, убирая шприц обратно в сумку, – рассказ о том, как вы лишили нового брата его законного «глотка жизни» и бросили умирать за закрытой дверью.

– Да как вы смеете?! У вас есть доказательства моей причастности? – Гнев жреца был настолько силен, что казалось, еще секунда, и он бросится на оппонента с кулаками.

– Пока нет, – спокойно ответил Павел. – Но будет проведено расследование, и виновный понесет наказание. Во имя Камня!

– Что тут произошло? – теперь обращаясь только к Сашке, спросил жрец. Александру пришлось по новой рассказывать всю утреннюю историю о пропавшем флаконе и запертой двери. Особо он подчеркнул, что вмешательство палача было направлено исключительно на спасение его жизни, а не наоборот, как могло показаться жрецу.