Мальчик по имени Хоуп - Лара Уильямсон

– Ой, отчаянный Дэн! – Кристофер открывает дверь и выглядывает наружу. – Я ненадолго, тренерша думает, что я пошел в туалет. Нам сейчас будут выставлять оценки.

– Оценки? Это как в школе, только все ученики в пижамах.

– Тобок!

– Будь здоров! – Я смеюсь, а Кристофер – нет: тренерша кричит, что быть честным – это всегда говорить правду, и если ты говоришь, что идешь в туалет, тогда будь добр задай работу своему кишечнику.

– Слушай, мне пора идти, – говорит Кристофер. – А то она за меня возьмется. Похоже, у нее есть вторая пара глаз на затылке.

– И еще одна в туалетном бачке.

– Да, вроде того. Вот еще что: я играю на гитаре, как мы и договаривались. Ты отлично придумал протащить их за сцену, будет чем занять время. На самом деле это даже интересней, чем выходить на сцену и притворяться, что мы – это какие-то герои. Кому это вообще нужно!

– Уж точно не мне, – отвечаю я.

Тхэквондо-дама зовет Кристофера по имени.

Он смывается, а я еще раз дую на окно и пишу 1134 40, прежде чем спрыгнуть с тележки. Я ухожу, и в мою грудь заползает холодный туман. Я снова думаю о папе. С тех пор как я отправил первое письмо, я сильно повзрослел. Я увиделся с его другим сыном и даже не врезал ему за то, что он забрал моего папу себе. Я был у папы дома и на работе. Мало-помалу я становлюсь частью его жизни. Чарлз Скаллибоунс Первый останавливается, чтобы пописать на табличку с номером дома миссис Нунко. Луна, похожая на жирную головку сыра, выкатывается из-за облака, и меня посещает новая мысль: я все тот же, прежний Дэн Хоуп, а что насчет отца? Прежний ли он?

Когда я прошу Джо протянуть ладонь, она выглядит удивленной.

– Даже и не думай положить какую-нибудь гадость, – предупреждает девчонка.

– Никаких гадостей, тебе понравится. – Я опускаю ей в руку медаль. – Вот, возвращаю тебе святого Гавриила, потому что вижу, что ты грустишь.

Джо особо не впечатлилась.

– Ты уже второй раз пытаешься вернуть мне медаль.

– Вторая попытка всегда лучше первой.

– Нет, так говорят про третью. То есть тебе полегчало? – От взгляда Джо растрескалось бы любое зеркало.

Я неловко переминаюсь с ноги на ногу:

– Ну, мне не о чем переживать, если ты это имеешь в виду. Посмотри на меня. Полностью исцелен. Святой Гавриил из монастыря Святой Девы Скорбей свою работу сделал. Спасибо, что одолжила мне его.

– Это настоящее чудо, – соглашается Джо. – Обычно исцеление занимает дольше. Обычно людям приходится пройти через бездну печали, чтобы увидеть свет. Именно так говорит моя священная книга. Но если ты говоришь, что это все позади, то и отлично.

– Эммм… ну да. Именно это я и говорю.

– Просто дело в том, что святой Гавриил был героем. Не супергероем из ваших комиксов, который разгуливает, побеждая врагов, но героем, преодолевшим самого себя. Поэтому если ты по-настоящему веришь в святого Гавриила, то получишь исцеление: он поможет тебе научиться исцелять самого себя. – С этими словами Джо зажимает медаль в руке и отворачивается. – Но если ты говоришь, что и так уже исцелился…

Слова повисают в воздухе, и девочка удаляется в сторону площадки.

– Джо! – Я так бежал, что у меня сбилось дыхание. – Джо, погоди. Прости, но не могла бы ты вернуть мне медаль? Я слишком поспешно ее отдал. И прости, что не верил в нее. И в тебя.

Джо поворачивается и протягивает мне кругляшок, а потом стучит меня по лбу, словно проверяя, не откроется ли в моей голове путь в Нарнию.

– Я знала, что Дэн Хоуп еще живет здесь и что я смогу до него достучаться. – Джо улыбается так, что рот растягивается до ушей. – Не хочешь зайти в гости на днях? Я могу показать тебе коллекцию четок, разложенных по цветам.

– А можно Кристофер тоже придет со мной?

Я вижу, как он слоняется у учебного корпуса, и жестом подзываю к нам.

– Дэн говорит, что мы должны как-нибудь после школы посидеть вместе, – говорит Джо. – Если тебе интересно, приходи в гости. Я буду хвастаться своей коллекцией реликвий.

Кристофер кивает и краснеет так, что я опасаюсь, как бы он не взорвался. Тут я оставляю их наедине, потому что меня зовут не Дэн Третий Лишний Хоуп. Направляясь в дальний угол площадки, я смотрю на медаль святого Гавриила из монастыря Святой Девы Скорбей:

– И как ты поможешь мне найти ответы, если я даже не знаю, о чем спрашиваю?

Солнце отражается на святом Гаврииле, и я могу поклясться, что он светится изнутри.

Большой Дейв кладет передо мной оберточную бумагу, клей, проволоку, свечи и тонкий обруч. Я спрашиваю, не празднует ли он день рождения сегодня, но Большой Дейв становится чрезвычайно таинственным. Зачем еще нужны свечи? Он вырезает из бумаги четыре фигуры, похожие на колокол, и склеивает края, а потом соединяет их вместе:

– Надо подождать, пока они высохнут.

Затем подмигивает мне и уходит на кухню, чтобы сделать себе чаю.

Я целую вечность сижу за столом и смотрю на бумагу. Наблюдаю, как засыхает клей. Как только все подсохло, я зову Большого Дейва: пусть приходит и закончит, что бы он там ни начал. Он приступает к работе, не говоря ни слова о том, что он такое делает и зачем. Когда он просит меня, я помогаю, а когда не просит, то просто сижу и смотрю.

– Это воздушный шар! – ору я, когда Большой Дейв приклеивает верхушку к колоколу, а вниз прилаживает обруч и проволоку.

– Нет, лучше, – отвечает Большой Дейв. – Это небесный фонарик.

Мы запустим фонарик! Я ухаю от восторга.

– Возьми с собой пса, потому что будет весело. – И Большой Дейв протягивает мне фонарик.

Небо все усыпано звездами. Наше дыхание бесформенными белыми клубами поднимается в ночной воздух. Большой Дейв ведет меня – размашистым шагом обходит весь район и выходит дальше, на заросшую кустарником пустошь, к Холму скейтбордистов. За холмом я вижу лес; я помню, что там, дальше, стоит папин дом, его можно увидеть, стоит только зайти за деревья. На этот раз я не испытываю желания пошнырять в его саду. Вместо этого бережно несу бумажный фонарик, словно это пушистый котенок с белыми мягкими лапками. В эту минуту мне не о чем мечтать: я абсолютно счастлив оттого, что мы с Большим Дейвом запустим фонарик в декабрьское небо.

– Мой папа когда-то показал мне, как делать и запускать такие фонарики, – говорит Большой Дейв, гладя Чарлза Скаллибоунса по голове. – А теперь я показываю тебе. Мы с папой вечно делали что-то вместе. Мастерили фонарики, изучали планеты, разбирали двигатели. От него я узнал все, что знаю сейчас. Я пытался поделиться всем этим с Китом, но его интересуют совсем другие вещи.