Без скидок на обстоятельства. Политические воспоминания - Валентин Фалин

– Не припоминаете нашу первую с вами встречу?

– Сколько лет прошло, но по сию пору меня в жар бросает, стоит вернуться в мыслях к тому вечеру. Я ведь долго старался избегать попадаться вам на глаза.

Мило посмеялись. С кем не случается.

Гораздо хуже, если забываются военные. Причем не на своей территории, а последствиями должны заниматься дипломаты.

Из множества нарушений американскими военными самолетами воздушного пространства ГДР два закончились трагически. После второго инцидента Вашингтон потребовал доказательств, что сбитый самолет действительно занимался разведывательной деятельностью (советское заявление), а не отклонился невзначай от курса в сложных метеоусловиях (версия США).

Через Генеральный штаб запрашиваю подробные данные. Сбитый самолет был оснащен для разведки. При падении фото – и радиометрическая аппаратура разрушилась. Подполковник, оставшийся в живых и помещенный в советский госпиталь, не отрицает, что экипаж выполнял задание командования, но, ссылаясь на устав, от любых уточнений уклоняется.

Прошу наших военных выполнить эксперимент – проявить пленку, которая считается засвеченной, и попытаться дешифровать ленты самописцев, любых имевшихся на самолете приборов. На следующий день в моем небольшом кабинете полно высших и старших офицеров. Эксперимент удался – у нас в руках широкоформатные кадры, зафиксировавшие электронные сигналы советских и гэдээровских постов наблюдения за воздушным пространством. На мой соответствующий вопрос дается справка: нет, из центрального или южного коридора, по которым осуществляется авиасообщение с Западным Берлином, подобные данные снять нельзя.

– Что ж, придется делиться доказательствами с Вашингтоном. Какой из снимков, перейдя в руки другой стороны, нанесет нам наименьший ущерб?

– Ни в коем случае фотокадры не должны попасть к США. Любой из них стоит жизни пары летчиков, – заявляет генерал, старший группы.

– Это будет решать Хрущев, который держит вопрос на контроле. Пока не последовала команда отдать все, определитесь, где меньшее зло.

Представители США два или три кадра получили. Дж. Кеннеди на этом инцидент закрыл, воздав должное своим подчиненным, которые и его потчевали «отвлекающими заявлениями». Последовал приказ, если мы были правильно информированы, запрещавший самолетам ВВС США подлетать ближе чем на 30 миль к границе ГДР.

В январе 1965 г. я на три с половиной года распрощался с 3-й Европой. Стал руководить группой при министре, а затем заведовать 2-м Европейским отделом. От германской проблемы, в ее европейской и мировой проекции, никуда не укроешься, но повседневные немецкие заботы перешли к другим.

Кого будет недоставать, уйдя из 3-го Европейского отдела, так это собеседника типа советника Хартлиба. Необычайный был дипломат. Стоило ему перевоплотиться в оракула, и вы пробуете на вкус тонкости боннской политической кухни:

– Китай окрепнет и предъявит вам счет. Вашей основной тревогой станет Дальний Восток. Федеративная Республика терпеливо подождет, пока советско-китайское противоборство не накалится до крайности, и от нашего благоволения будет зависеть, в чью пользу склонится чаша весов. Тогда-то Бонн продиктует вам свои требования. Посмотрим, сможете ли вы их отвергнуть.

Советник посольства ФРГ, не вахтер это говорил. Не слушать его нельзя, даже если не всегда хотелось.

Опускаю не одни детали, но целые разделы работы руководителем «тайного совета» при министре и заведующим 2-м Европейским (британским) отделом МИДа. Польза от знакомства с классиками дипломатии была. Ведь все познается в сравнении. И не только, скажем, Федеративной Республики с Великобританией или Канадой. Немало говорило сопоставление наших политических деятелей, парламентариев, отраслевых министров с Г. Вильсоном, П. Трюдо, Дж. Брауном, лордом Чалфонтом, постоянным заместителем в Форин-офисе Гринхиллом. А возьмите московское созвездие послов из британской гирлянды! Каждый второй – поэт.

Именно работе во 2-м Европейском отделе я был обязан знакомством с рядом выдающихся советских ученых – П. Л. Капицей, Н. Н. Семеновым, М. А. Лаврентьевым, М. В. Келдышем. У П. Л. Капицы бывал дома и в институте, наслышался от него всякой всячины о его передрягах со Сталиным, Берией и пр. Спорили с участием другого нобелевского лауреата Н. Н. Семенова – кончатся ли войны на бедолаге Земле, если удастся овладеть управляемым ядерным синтезом.

Несмотря на кратковременность работы на британском направлении, сделать можно было значительно больше, если бы а) не отвлечения на ближневосточные и чехословацкую проблемы и б) несчастливое соперничество и капризы в советском руководстве.

На Громыко его британский коллега Дж. Браун действовал как красная тряпка на быка. И не потому, что неотъемлемыми аксессуарами Дж. Брауна были красный галстук и красные носки. По-видимому, что-то засело у моего министра во время поездки с Хрущевым в Великобританию и его «разночтений» с тамошними лейбористами.

В свой первый визит в Москву Дж. Браун предпринял столь же бесхитростную, сколь и неловкую попытку установить с Громыко неформальные отношения. Приветствуя министра, прибывшего в резиденцию посла Великобритании на завтрак, он обращается к нему:

– Андрушка!

Гость холодным, словно из заморозки, тоном наставляет:

– Если вы хотите обратиться ко мне неофициально и одновременно вежливо, то надо говорить Андрей Андреевич.

Для неславянина легче выучить по-латыни что-нибудь из Виргилия. Дж. Браун схватывает вторую часть – «Андреич». Громыко больше его не поправляет. Кредо отлито в металле: Дж. Браун – нон-персона. Переговоры обрекались на срыв. Из его рук англичанин сухой корки не получит.

Поездка А. Н. Косыгина в Великобританию. Благодаря не в последнюю очередь сотрудничеству Дж. Брауна переговоры протекают весьма продуктивно. Косыгин конкретен, четок, деловит. Англичанам нравится отсутствие у него позерства. Главу правительства вызывает Москва:

– Алексей Николаевич, мы слушали твое выступление в парламенте. Получилось. Вообще визит удался. По причинам, которые объясню в Москве, важно вовремя остановиться.

Таким по смыслу был «стоп-сигнал» Л. И. Брежнева. А то возьмет председатель Совета министров и решит проблемы, на которых, как в известной притче про французского нотариуса, кормятся поколения дипломатов. Не все помнят?

Прошедший медные трубы нотариус просит сына, начинающего нотариуса, представлять его в суде при рассмотрении давней имущественной тяжбы. Вечером осведомляется, как сложилось судебное заседание.

– Не понимаю, чего разводили волынку. Все уладили за час, – замечает сын.

– О боже! Мой отец кормился этим делом, отец моего отца довел на нем до расцвета нашу контору. Тебя я вырастил и твоих сестер с братьями на доходы от него. Что же ты натворил?!

Испортил тот звонок Косыгину настроение на всю оставшуюся поездку и годы вперед. Давалось понять: не ваше, премьер, дело – внешняя политика. Занимайтесь бухгалтерией, государственными похоронами и тушением пожаров. А внешняя политика, так сказать, фундаментального достоинства должна делаться генеральным секретарем. Можно вместе с министром иностранных дел.