Матильда. Тайна Дома Романовых - Наталья Павлищева

Он надеялся встать, надеялись и окружающие, но пока состояние не улучшалось, он худел и страдал от сильных болей в почках. Позже выяснилось, что врачи проглядели развитие болезни почек и лечили совсем не тем и не от того. Когда поняли, оказалось поздно.

Император с утра чувствовал себя хуже, долго выдержать праздничную суету не мог, потому Михаила отправили поторопить брата. Не понадобилось, Николай, крепко державший Матильду за руку, уже входил в зал. Не будь этого, она, пожалуй, могла и сбежать.

Все головы повернулись к виновнику торжества. Здесь было немало тех, кого Матильда знала, многие великие князья навещали ее гримерку в театре, дамы видели балерину на сцене, но все предпочли не подавать виду, что лицо Кшесинской им знакомо.

Во все глаза смотрел великий князь Андрей, прятал улыбку Сергей Михайлович, чуть приподнял бровь Владимир Александрович, отвели глаза Георгий и Сандро… Только один взгляд сверкал бешенством – императрицы! Если бы взглядом можно было зажечь, то платье на Матильде полыхало бы не золотом, а настоящим огнем.

И еще один взор не был растерянным – император смотрел на сына с его спутницей с веселым любопытством.

Эти два взгляда заставили Матильду взять себя в руки и выпрямиться. Теперь она выглядела королевой, соизволившей посетить присутствующее общество. Даже держась позади Ники, Кшесинская казалась хозяйкой бала.

В зале повисла тишина, в которой голос императора прозвучал особенно громко:

– А отчего же не поздравляем наследника, господа?

Нестройный, хотя и громкий хор провозгласил на разные голоса «многие лета».

– Благодарю, господа.

Ники только теперь подумал, как представить обществу Матильду. То, что в мыслях казалось легким и простым, в действительности таковым не выглядело. Взор матери не обещал ничего хорошего, а отец…

– Что пожелать тебе, Ники? Россию держать вот так! – Но долгий день доконал императора, никакого твердого кулака у Александра III на сей раз не получилось, рука почти бессильно упала на колени, а лицо исказила гримаса боли, которую он безуспешно пытался скрыть хотя бы от жены.

Николай бросился к отцу:

– Папа́! Как вы?

Тот, понизив голос, усмехнулся:

– Не бойся, сегодня не умру. Успеешь отпраздновать. Кто это с тобой?

Николай выпрямился:

– Княгиня Красинская, папа́.

Снова все знакомые с Матильдой мужчины поспешно отвели глаза, женщины изумленно приподняли брови, а императрица с трудом удержалась, чтобы не фыркнуть.

Похоже, императору понравилась выходка сына, он поманил стоявшую столбом посреди зала Матильду:

– Извольте подойти, сударыня.

Ники угадал с платьем, балетная осанка и умение двигаться выигрышно выделяли Кшесинскую из толпы, но толпы вокруг нее не было, никто не рискнул приблизиться. От великих князей не укрылся гневный взгляд Марии Федоровны, к тому же до представления императору беседовать с дамой было неприлично.

Услышав приказ императора, Матильда была вынуждена собрать волю в кулак и подойти к его креслу. Смотреть на Марию Федоровну не стоило, ее взгляд не потеплел при приближении девушки. Кшесинская вдруг представила, что это трон короля и королевы в «Спящей красавице», стало легче. Балетная выправка не подвела, она двигалась легко и грациозно. Конечно, Александр III узнал девушку, которую не раз видел на сцене, но виду не подал.

– Ваше Императорское Величество…

Александр III поманил ее пальцем ближе и прошептал на ухо:

– Это он только с виду взрослый, а в действительности просто мальчишка. – Матильда с трудом сдержалась, чтобы также шепотом не ответить, что ей это известно. – Ничего я для него не успел, все придется самому, – вздохнул император и тихо попросил: – Берегите его.

Матильда приложилась к руке императора, невольно орошая ее слезами.

Он рассмеялся:

– И эта плакса.

Поднял голову.

– Я устал. Веселитесь без меня, господа.

Мария Федоровна развернула кресло, увозя мужа в их комнаты. Из-за шума голосов и звуков оркестра никто не услышал, как Александр III рассмеялся:

– Минни, ты у меня за спиной, словно огнедышащий дракон! Пусть мальчик поиграет.

– Тебе не кажется, Саша, что Ники заигрался?

– Недолго осталось, – возразил император.

– Женить! – таков был ответный вердикт императрицы.

– Даже на Алису согласна?

– Лучше эта гессенская муха, чем балерина во дворце.

Император не стал возражать. Он был болен, но очень надеялся еще встать и успеть выдать замуж дочь и женить сына.

К Матильде подошел великий князь Сергей Михайлович, глаза лукаво блестели:

– Княгиня, позвольте пригласить?

Николай возразил:

– Князь, этот танец обещан княгиней Красинской мне!

– Да, Ваше Императорское Высочество, – шутливо раскланялся Сергей, – несомненно. Значит, на следующий.

– И следующий. И все остальные.

– Ники… – покачал головой Сергей, – сброшу в фонтан. Не посмотрю, что племянник и наследник.

– А у меня день рождения, – напомнил Николай, увлекая Матильду на тур вальса.

– Только это и спасет.

Николаю пришлось танцевать с родственницами, в том числе с сестрой Ксенией. В это время Кшесинская вальсировала с Сандро.

Это не был бал, скорее, прием для своих, но мазурку танцевали. Позже Матильда поняла, что просьба о мазурке исходила от Сергея Михайловича, он знал, что Николай не слишком любит этот танец, а потому воспользовался случаем и пригласил Кшесинскую.

Из четырех сложившихся пар их была самой красивой.

– Вы прекрасно танцуете мазурку, князь.

Сергей спрятал улыбку в усы:

– Учился у вашего батюшки, княгиня.

– Я передам ему похвалу за ученика.

Ники заметил этот обмен шутками, ревниво поинтересовался:

– О чем это вы шептались с Сергеем?

– О мазурке, он учился у Феликса Кшесинского, Ваше Императорское Высочество.

– Прекрати называть меня Высочеством.

– А ты прекрати ревновать!

Общие танцы прекратились скоро, гости постарше стали разъезжаться, а молодежь решила еще погулять по парку.

Прощаясь, великий князь Владимир Александрович поцеловал руку Матильде:

– Княгиня позволит навестить ее после ближайшего спектакля?

– Вы же знаете, что я всегда рада видеть вас.

Все, конечно, поняли, что за княгиню привел наследник, но никто и виду не подал. Кавалеры прекрасно понимали и Николая, и императора, а дамы – императрицу, но никто не знал, как относиться к выходке наследника, который не сегодня-завтра станет императором и может припомнить осуждение. Решено было не заметить и не болтать.