Тайная страсть Гойи - Екатерина Лесина

Алина уставилась в блеклые глаза Арнольда Вацлавовича и старательно захлопала ресницами.

Она дурочка.

Просто дурочка, которая несет всякую чушь.

Но должность, а еще немалая сумма, выплачиваемая центру ежемесячно, заставляли Арнольда Вацлавовича прислушиваться к этой чуши внимательно.

— Ох, милая. — Он ласково похлопал Алину по руке. — Выбросите это из головы.

— Думаете, призраков не существует? — Алина нахмурилась. — Вот и Макс говорит, что не существует! Но Макс черствый. Вы не подумайте, я его люблю. Но он же мужчина! А по телику сказали, что мужчины совсем не чувствуют тонкого мира! А я… я вот чувствую в доме что-то такое… особенное!

Арнольд Вацлавович позволил себе снисходительную улыбку.

— Что вы, Алиночка! Должно быть, вы просто очень впечатлительный человек, вот и внушили себе, что в доме есть призрак.

Алина надулась. И губу выпятила, как то делали девочки-старшеклассницы, изображая обиду.

— Я не знаю, существуют ли призраки на самом деле… Не специалист в этом вопросе, понимаете ли. Но знаю, что Мариночку не убивали. Увы, бедняжка покончила с собой…

— Да? — Алина постаралась донести до доктора всю бездну своего разочарования. — Сама?

— Сама.

— Но почему? У нее же дом был! И деньги!

— Дом был, — согласился Арнольд Вацлавович. — И да, она была состоятельной женщиной, но разве за деньги купишь счастье?

— Не знаю. — Это Алина сказала вполне себе искренне.

— Марина… У нее была сложная судьба. Когда она получила свободу, то просто не сумела с ней справиться. Татьяна Болеславовна уговаривала Мариночку лечь в стационар, рекомендовала хорошую клинику, где ей бы помогли справиться с депрессией, но Марина была упряма. А у нас, увы, нет права применять к пациентам силу… И вот что вышло.

Татьяна Болеславовна?

Кто такая Татьяна Болеславовна?

Уж не упомянутый ли психолог, к которому так старательно отправляют Алину? И если эта самая Татьяна Болеславовна и вправду работала с Мариной, то имеет смысл согласиться на встречу.

Алина тотчас одернула себя.

Нет.

Одно дело играть перед милым доктором, который, может, в своем деле и специалист хороший, и в болезнях разбирается, и в травмах, но никак не в лицедействе, и совсем другое — перед психологом. Если эта самая Татьяна Болеславовна и вправду такой грамотный психолог, то Алину с ее примитивной игрой раскусит на раз.

— Так что успокойтесь, милая Алина. Это, конечно, несчастье большое, но Мариночку никто не убивал.

— А вы в этом уверены?! — Алина не знала, о чем еще говорить.

— Совершенно. Татьяна Болеславовна упоминала, что Марина пропустила пару сеансов, а до того жаловалась, что ей хочется умереть. Очень и очень опасное желание… Извините, большего я говорить не вправе… А вам уже пора на рентген. Просто на всякий случай, потому что иногда и небольшие травмы таят в себе серьезную опасность. А потом…

…рентген.

…процедурный кабинет.

…мазь и массаж. Щебет медсестричек, которые задались целью Алину развлечь.

…повязка. И наконец, палата, больше похожая на дорогой гостиничный номер. Здесь и живые цветы стояли, и стопка журналов имелась, не говоря уже о телевизоре со спутниковой антенной.

В палате ждал Макс. Устроился в кресле, закинув ногу на ногу, и кофе пил. Вид у него был усталый.

— Живая? — спросил он, когда медсестричка вышла, сказав, что велит подавать ужин.

— Живая, — со вздохом сказала Алина. — Не уверена, что надолго, тут меня заботой умучают.

Но Макс лишь хохотнул:

— Тебе полезно. Давай к столу, ужинать будем.

— А тебе тут можно?..

— Алиночка, Гошка этой конторе немалые бабки платит, поэтому можно здесь многое. А тебе надо поесть… Нет, на ночь я уеду. Предчувствие нехорошее, что в доме какая-то хрень назревает… Хоть и неохота мне тебя здесь оставлять, а надо.

— Я…

— Погодь, за ужином расскажешь. Я голодный, как собака.

Он был таким уютно-домашним, что Алине только и оставалось — вздохнуть. Вот где были ее глаза? Утонченности хотелось. Красоты. Любви страстной, чтобы с горькими нотами трагизма.

Получила.

Ужин подали на хромированной тележке.

Горячий салат. Холодные закуски. Стейк с кровью для Макса и запеченную с овощами семгу Алине. И десерт… Кажется, она давно уже не пробовала ничего подобного.

— А мне здесь нравится. — Алина отправила в рот кусочек шоколадного пирожного с вишневой начинкой. — Доктор уверен, что Марина покончила с собой. Она к психологу местному ходила. Мне к ней тоже предлагали наведаться, но… я побоялась.

Макс кивнул.

— А еще он сказал, что Марина последние сеансы пропустила… Почему?

— У меня спрашиваешь?

— Да нет, просто спрашиваю. Вот смотри, у нее депрессия, и она принимает лекарства. Такие лекарства без рецепта не продают. А доктора… не знаю, как здесь, но вообще стараются не выписывать много. Есть же какие-то нормы и вообще, вот, и если она нуждалась в лекарствах…

— Мысль понял. — Макс повертел в руках ложечку. — Психолог должна была записи вести, вряд ли на бумаге, скорее уж компом пользовалась бы. Неплохо б их достать…

Он задумался.

Замер, уставившись на свою ложечку, и Алина не мешала. Достать записи? Как? Макс не намекает же, что Алине предстоит ночью пробраться в кабинет этой самой Татьяны Болеславовны, взломать замки. И пароль на компе. А потом…

— Алин, завтра тебе все же придется заглянуть к этой тетке…

Алина вздохнула.

Ну вот.

— Не бойся. Не притворяйся. Расскажи, как оно есть. О своем бывшем. Имен не называй. Это не обязательно. В общем, поговори о своих проблемах. А если представится случай, сунь в комп флешку.

— Какую?

Макс вытащил из кармана, к счастью, не бабочку, а простой черный квадрат.

— Просто вставь. Вирус сам загрузится.

К флешке и прикасаться не хотелось. Ладно, игра — это просто притворство, но вот то, что Макс предлагает, это же совсем другое дело. Это уже преступление.

— Не бойся. Ничего страшного не произойдет. Просто мой приятель сможет заглянуть в комп этой дамочки. Поищет, авось и вправду наткнется на что-нибудь интересное?

— А если не представится случай?

— Ну… тогда будешь ходить к ней, пока не представится, — пожал плечами Макс.

Вот же… добрый человек!

— Алин. — Макс дотянулся и щелкнул Алину по носу. — Улыбнись. Ты прям как партизанка, которой допрос в гестапо предстоит. Ничего они тебе не сделают! Максимум — выставят за дверь.