Становление Европы. Экспансия, колонизация, изменения в сфере культуры. 950-1350 гг. - Роберт Бартлетт

Если перейти к рассмотрению шотландского вторжения 1138 года, то совершенно очевидными оказываются политические и военные последствия распространения новых военных технологий как в Англии, так и в Шотландии. В некоторых случаях набеги этого года носили характер примитивного разграбления и взятия рабов, хорошо знакомого отцу короля Давида: «Все мужчины были убиты, а девушки и вдовы, обнаженные и связанные, толпами угнаны в Шотландию в рабство». Тем не менее времена менялись. Известно, что король Давид свою часть рабов вернул, хотя не исключено, что это лишь штрих к портрету конкретной исторической личности и не стоит делать обобщений. Источники выделяют как особо жестоких поработителей пиктов, то есть коренных шотландцев. Однако армия скоттов в 1138 году состояла не из одних пиктов или воинов из Галлоуэя, «прославившихся» тем, что мозжили младенцам головы о порог, но и значительное количество недавно осевших в этой стране нормандских рыцарей. Армия скоттов образца 1138 года становилась все более похожа на аналогичные войска англо-нормандской Англии.

За время, прошедшее после 1070 года, изменились и методы ведения войны. Строительство замков на севере Англии означало, что захватчики столкнулись с новыми трудностями. Рыцари, засевшие в английских замках, могли совершать неожиданные вылазки и обращать скоттов в бегство. Их необходимо было нейтрализовать. Возможно, что для этого могла потребоваться длительная осада. В одном случае король Давид держал в осаде замок Уорк на протяжении трех недель, применяя «арбалеты и механизмы». Замки являли собой новую цель и новый инструмент ведения войны. Они таили в себе не только новые сложности, но и новые возможности. Для Малькольма III, в конце XI века, вопрос «захвата» Нортумберленда вряд ли бы стоял. Он мог жечь, грабить, порабощать. Он мог взыскать дань или отступного либо взять заложников. Но как только его люди возвращались в Шотландию, все его внешнее могущество сводилось к потенциальной угрозе соседним народам. Когда же на Севере были отстроены замки, захват этой земли стал более реальным: отныне он означал захват и удержание замков. За несколько лет до вторжения 1138 года Давид I как раз это и сделал: «огромным войском он занял и удерживал пять замков». В число этих пяти входили Карлайл, Ньюкасл и Норэм — те самые замки, которые были воздвигнуты для отпора скоттам. Парадоксально, но фортификационные сооружения, призванные защищать от вторжения, сделали это самое вторжение и завоевание куда более реальным и продолжительным. Замки стали инструментом для осуществления владычества.

Напряжение и трудности, с которыми сталкивалось королевство, оказавшись перед лицом описанного выше военно-политического процесса, наглядно проявились на поле боя при Норталлертоне, где в 1138 году состоялась так называемая «битва Штандартов» между скоттами под водительством короля Давида и англо-нормандскими войсками Северной Англии. Перед самым сражением в стане скоттов произошла отчаянная ссора. Король и его нормандские и английские советники решили выставить в авангард «так много рыцарей в доспехах и лучников, как только возможно». Тотчас же возроптали воины Галлоуэя: «Чего, о король, ты робеешь, и почему так страшат тебя эти железные доспехи, что ты видишь вдалеке?.. Мы уже побеждали людей в кольчугах». Один из шотландских эрлов даже похвалялся: «О король, зачем ты идешь на поводу у этих чужеземцев, когда ни один из них, при всей их броне, в сегодняшнем бою не останется стоять передо мною, хоть я и без доспехов!» В ответ один придворный нормандец обвинил эрла в бахвальстве, и ситуация разрядилась только тогда, когда король согласился поставить отряды Галлоуэя вперед.

В сражении сразу стало ясно, какие трудности для противника таят в себе новые методы ведения боя. Воинские порядки отличались разительно. Передовые отряды скоттов образовали галлоуэйцы, «незащищенные и голые», с копьями и щитами из воловьей кожи. За ними двигались войска под командованием сына короля, в составе рыцарей и лучников. Собственная гвардия короля включала английских и французских рыцарей, эти больше походили на противника, нежели на передовые отряды своего войска.

В «битве Штандартов» галлоуэйцы отважно и решительно шли вперед, воодушевляя себя боевыми возгласами, но их остановили плотные ряды закованных в броню рыцарей и град стрел — «северные мухи с жужжанием вылетали из колчанов и обрушивались на них, как ливень». «Сплошь покрытые стрелами, как еж иголками», лишившись сраженных в бою командиров, остатки шотландского войска дрогнули. Вскоре англичане перешли в наступление, рыцари шотландского короля увели его с поля боя, и вся армия скоттов обратилась в бегство. До самой границы ее атаковали еще и местные племена, которые давно страдали от шотландских грабежей и набегов. Король Давид, должно быть, мечтал, чтобы у него было больше иностранных рыцарей и баронов, а военные преобразования шли быстрее — тогда они могли бы продвинуться дальше.

Его внук Вильгельм I Лев (1165–1214) продолжил политику короля Давида. «Он всячески привечал, любил и держал при себе иноземцев. Своих же земляков он никогда не жаловал». В 1173–1174 годах он вторгся в Англию в попытке захватить Нортумберленд, где надеялся «заполучить замок и его главную башню». Вильгельм начал осадную войну. Его осадные орудия, однако, были несовершенны (одна метательная машина поубивала нескольких собственных воинов — этот случай похож на описанную выше историю с прибалтами, произошедшую 30 годами позднее), однако в целом война была похожа на тогдашние военные действия во Франции или Германии. Помимо не защищенных доспехами местных ополченцев, в его армии были собственные рыцари и многочисленные французские наемники. Когда читаем о сражении при Альнвике, где король был взят в плен, то узнаем о том, насколько мужественно проявил себя король скоттов. В отношении него употребляются эпитеты pruz и hardi (мудрый и храбрый) — классическая похвала рыцарю тех времен. Рыцари Шотландии называются «славными вассалами» (mult bons vassaus), о них сказано, как, сражаясь с английскими рыцарями, они проявляли взаимное уважение, как были вынуждены сдаться и ожидать выкупа. Один поединок между рыцарями двух армий описан в таких выражениях:

Единственное, что отличает в данном эпизоде шотландских рыцарей от английских, это то, что они находятся в противоборствующих станах. Если верить одному источнику, то король Вильгельм по ошибке сначала принял наступающих англичан за своих людей, возвращающихся из очередного набега. Вот наглядный показатель того, насколько внешне стали похожи конницы двух армий. И этот момент отлично уловили галлоуэйцы. Для них английская знать и пришлые аристократы нормандского происхождения являли собой такого же противника, как армия с южных рубежей. Как только они услыхали о захвате короля Вильгельма в сражении при Альнвике, они поднялись, разрушили все новые замки, выстроенные в Галлоуэе, и поубивали всех чужаков, каких сумели отыскать. Эта их акция показывает, насколько напряженная борьба развернулась в Шотландии в результате появления там, пускай по приглашению правящего дома, новой знати, владевшей передовым военным искусством. Тем не менее будущее было за чужаками. В XIII веке именно армия закованных в латы воинов и арбалетчиков обеспечила шотландцам превосходство над «незащищенными и голыми» жителями острова Мэн. К XIV веку потомки нормандских рыцарей уже владели шотландской короной.