Майнеры. Задача византийских генералов - Вильям Цветков

– Я подготовил список людей, проверкой которых нужно заняться в первую очередь, – сказал Патрик. – Если окажется, что они как-то задействованы в системе, нужно с ними решать. Это и есть те самые спички, от которых может разгореться пламя. Аналитическое управление по моей просьбе сделало анализ некоторых транзакций. Вот этот список. Поработайте с ним хорошенько.

Двенадцать фамилий, – отметил про себя Боб Шнитке. Под первым номером… конечно, Илон Маск, на втором… кто? Он даже не слышал о таких людях. Хотя… кажется, что-то, связанное со скандалом кражи кода социальной сети… да-да, точно, братья Фрэнкуотерсы Джек и Дэйв. Но каким они тут боком?

– Все понятно. Займусь ими, – сказал Боб.

– Отлично. Значит, я могу быть спокоен, – протянул ему руку Патрик.

– Как обычно, шеф. Единственный вопрос.

– Слушаю.

– Тогда на комиссии, защищая «Леман Бразерс», вы же не знали, что так влипнете?

Боб не стал дожидаться ответа и вышел, пока Патрик Нельсон шевелил обескровленными губами. «Он у меня на крючке», – подумал Боб, улыбаясь пухленькой Мэри. Патрик потерял на банкротстве «Леман Бразерс» двадцать пять миллионов баксов в акциях и долговых расписках. Разумеется, никто не знал о его личной заинтересованности в спасении тонущего банка. Кроме Боба Шнитке.

– Скок, ты чего раскисший, ночка не удалась? У меня сегодня кое-что есть, увидишь, быстро повеселеешь, – Андрей Хворост, сидящий с Денисом за одной партой, подмигнул, похлопал себя по боковому карману пиджака, за тканью которого угадывались контуры небольшого прямоугольника.

Они встретились на ступеньках школы, Андрея привез отец, нападающий столичной футбольной команды первого дивизиона «Пламя». Судя по новенькому Гелендвагену, «Пламя», о котором никто никогда не слышал, побеждало во всех значимых европейских суперкубках.

– Да не спалось что-то, голова болела, – ответил Скоков, выискивая взглядом Ларина. Он не знал, сколько у математика сегодня уроков и когда они начинаются, поэтому заметно нервничал. Вчерашний день казался триллером, просмотренным на самом позднем сеансе, после которого он сразу лег спать, а теперь не мог отличить реальность от вымысла.

Выходя утром из подъезда, он оглядел двор из окошка стальной двери, удостоверился, что кроме дворника Джанибека (Скок называл его Джа за добродушие и готовность в любое время дня и ночи предложить косяк), никого на улице нет, а тот, улыбаясь, метет и без того вылизанный тротуар.

– Привет, Джа! – стараясь выглядеть естественно, Денис оглядел местные закоулки в поисках замаскированных агентов полиции.

– Привет, друг!

– Как дела, все тихо?

– Как в Святом Сионе, брат! Тишина и спокойствие!

– Во сколько же ты просыпаешься, Джа?

– Я бужу солнце по утрам, солнце баюкает меня по вечерам, – он выглядел счастливым. Денис не понимал причин его ровного, неизменного добродушия, не могла же одна марихуана давать такой эффект. Нищий, одетый в самый дешевый спортивный костюм, который, наверное, и двухсот рублей не стоил на Черкизовском рынке, Джа умудрялся не только оставаться в приподнятом настроении в паршивые дни, но и дарил позитивные эмоции всему двору.

– Ну да, – сказал Скок. – Я вижу. Ладно, Джа, побежал в школу. Нужно доучиться этот класс, недолго осталось.

– Что-то вашей тетушки не видно, – сказал Джа, смахивая метлой один-единственный окурок в жестяной совок.

Скок помедлил с ответом. Что ему сказать? Тетка и раньше тут нечасто появлялась, но разве от дворника что-то утаишь? Раз спросил, значит – заметил.

– В командировке. В длительной. Приедет… через месяц, или два. Пока неизвестно.

Джа подмигнул ему.

– Теперь и на тачке хорошей можно погонять по вечерам, да, брат?

«А говорит до заката засыпает, – хрен! Нужно быть осторожным, хоть мигрант без документов и выглядит как свой в доску парень, но… береженого бог бережет», – подумал Скоков.

– Ага, – подмигнул ему в ответ Денис. – Только ты ей-то… не говори, хорошо?

– Конечно, брат! – лучезарная улыбка Джа озарила половину двора. – Может, как-нибудь покатаешь?

Начинается, – сперва покатаешь, потом…

– Джа, не в обиду, но трава в России не имеет официального признания, так что…

– Какая трава, брат? – он рассмеялся, присел на корточки и коснулся исцарапанной рукой едва проклюнувшуюся зеленую растительность, – обычный мятлик!

Денис кивнул и зашагал мимо гаража к школе, до которой было около полутора километров. Всю дорогу он думал, что делать с телом Поляка, которое лежало, обернутое мешками в багажнике Вольво.

Утопить? Сжечь? Просто выбросить на свалке? – Все эти варианты он прикидывал с легким содроганием, вчерашнее собственное поведение казалось ему абсурдным, не мог он настолько хладнокровно убить человека, а потом спокойно ехать в машине, да еще и разговаривать как ни в чем не бывало.

– Скок, Скок! Что с тобой? – голос Хвороста вывел его из оцепенения. – Пойдем дунем, пока звонок не прозвенел.

– Я что-то не хочу, – ответил Денис, но по правде говоря, был не прочь хотя и понимал, случись что, он будет не в форме. Хворосту абсолютно пофиг, количество головного мозга, доставшегося ему от папаши, можно уместить в чайной ложке, хотя сам по себе Андрей – можно сказать, нормальный парень. «Можно сказать», – это потому, что полностью нормальных, как обоснованно считал Скоков, не бывает. – Но ты давай, быстрее. – Он мельком глянул в сторону мусорки за углом рампы, там стояла компания Глеба Житко, бандюгана из параллельного класса.

Если отпустить Андрея одного, у того однозначно возникнут проблемы, траву отберут, а самого если не изобьют, то настроение испортят. Зачем ему сосед по парте с хреновым настроением? Двоих вряд ли тронут, – слишком много возни перед началом уроков.

Они зашли за рампу, Хворост быстро сделал самокрутку, набил ее травой из коробка.

– Эй, че там у вас? – крикнул Глеб, поигрывая мускулами. Вероятно, у них первым урок физкультуры и Житко, стероидный бодибилдер, решил, как обычно, покрасоваться перед девчонками. Выглядел он смешно, словно надувной матрас, внезапно получивший возможность разговаривать. Но, стоит признать, многие клевали на такую туфту. По крайней мере, Настя Арсюткина, красотка из 11-го «А», модель девяносто-шестьдесят-девяносто, при виде которой облизывались не только все парни из старших классов, но и, что греха таить, многие учителя мужского (и женского) пола.

– Вчерашнюю махорку докуриваю, – бросил Хворост, понимая, что силы не равны, но отступать поздно.

– Махорку? А если проверю?

– Прослезишься, – бросил Скоков и закашлялся, дым попал ему в глаза.

– Ах-хах, два дебила курят шило, – заржал Житко и вся компания его поддержала. – У нас забористый табачок, только что из солнечного Афганистана, да Плешь?