Усталая смерть - Михаил Март

— Не думай о деньгах. Есть дела, когда сам готов приплатить, лишь бы в них разобраться.

Настя достала из сумочки блокнот и ручку.

Компаньон Насти по сыску имел побочный бизнес. Одно другому не мешало. Евгений Метелкин был профессиональным журналистом и фотографом. К настоящему времени он успел издать три книги документально-детективного характера, где сплетались всевозможные жанры, начиная от хроники и кончая боевиком. Тщеславием он не страдал, писал под псевдонимами и великосветские тусовки не посещал, если того не требовала работа.

Настя посетила одинокую однокомнатную квартиру Метелкина поздним вечером. Описывать жилище репортера-сыщика — труд неблагодарный. Из мебели только раскладушка, остальное — стеллажи с полками, негативами, фотографиями и подшивками газет.

Общаться можно только на кухне. Там имелись стол, два табурета и кофе.

— Тут одно дело приключилось,— начала с порога Настя,— мне понадобится твоя помощь.

— И на сколько тянет твое дельце?

Они прошли на кухню, и Метелкин поставил чайник на плиту.

— Сенсация получится, если удастся копнуть глубже дерна. А с деньгами ничего не просвечивается.

— Так я и знал. Сколько же можно работать на халяву! Хорошо, есть еще добрые люди, халтурку подбрасывают, и загашник еще не опустел.

— Хватит нудить, Женечка. Можешь не участвовать. На днях Журавлев приедет, его запрягу. Он не такой мелочной. Хотела у тебя попросить твой шпионский фотоаппаратик, что ты в брошь вмонтировал. Мне надо сделать с десяток снимков своих возможных собеседников.

— Ладно-ладно, не ерепенься. Делать-то все равно нечего. Выкладывай. А то сразу… Я что, когда от дела отлынивал? Чего бы вы без меня стоили с Диком?

И Настя выложила все, что знала.

Метелкин долго мерил шагами свою восьмиметровую кухню, о чем-то раздумывал, а потом выдал результат.

— А знаешь, Настена, очень может быть, что я работал на эту самую банду. Примерно год назад я познакомился на выставке современной фотографии с одним типом. Разговорились. Его интересовали современные приборы слежения. Но я понял, что он полный лох в этих делах. Кое-что пришлось ему объяснить. Короче говоря, он попросил меня помочь его фирме и немного поработать. Выяснилось, что мужик занимается гостиничным бизнесом. Но это верхушка айсберга. По сути я оборудовал номера гостиниц скрытыми видеокамерами. Если ты помнишь наш первоначальный рывок в бизнес, то мы занимались тем же самым. Я тут же смекнул, что камеры нужны для последующего шантажа. Если бы они работали на ФСБ, то там специалистов в этом направлении хватает и техника на порядок лучше. Смущало другое. Когда ты ставишь жучки в одном отеле, то здесь замешана администрация. Но если ты это делаешь во всех первоклассных гостиницах города, то тут совсем другой коленкор получается. Причем я ставил аппаратуру только в хорошие одноместные номера. Очень смахивает на сюжет из твоего рассказа. Записывали они без меня. Кого и в каких позах — не знаю. Но понял, что у нас появились преемники других масштабов. Месяца три я поработал на этого дядю. У меня, кстати, есть его телефон. Могу звякнуть. Он мне сказал тогда: захочешь подработать — звони, дело для тебя всегда найдется. Расстались друзьями. Я его устраивал тем, что не задавал лишних вопросов и не совал нос куда не следует. Может, потому и жив остался?

— Любопытная история, Женечка. Если твоя история и моя — звенья одной цепи, то в этом бизнесе задействована уйма народу. Всем рот не заткнешь и не перестреляешь. Удивительно, почему до сих пор информация не просочилась в печать?

— Цепь-то, может, и одна, но звенья разбиты. Каждый знает свой шесток. Опасно, если женщины попадут в поле зрения репортеров. Они главный доход. А те замужние и от всех скрывают род своей деятельности. Из них каленым железом правды не вытянешь. А вот если они рвут все нити с прошлым, то тут они представляют опасность. Ходячая бомба с часовым механизмом. Таких надо убирать.

— Что они и делают время от времени. И сколько их несчастных под дамокловым мечом еще ходит…

— Какие предложения?

— Завтра пойду в проектное бюро устраиваться на работу. Думаю, что меня возьмут.

— А трудовая книжка?

— Пять лет без записей. Вот только сына надо куда-то пристроить. Ведь я, в случае чего, пойду напролом.

— Они тебя вычислят.

— Вряд ли. Наше агентство не на мое имя оформлено, если ты помнишь. И название мы не раз меняли. Нет. Для них я чистый лист бумаги.

— Я бы тебя взял. Ты баба аппетитная.

— Фотоброшь нужна. Пора и нам на их контору досье собирать.

— Не торопись. Тут каждый жест и слово продумать надо. Один раз оступишься и больше не подойдешь. Если вообще живой останешься.

— Хватит маячить. Наливай кофе, садись, и будем кумекать. Одна голова хорошо, две хуже.

И они стали кумекать.

Человек, сидевший в глубоком кресле, чувствовал себя хозяином. Комната на втором этаже имела отдельный вход с тыльной части здания, где висела табличка «Котельная», а на самом деле лестница вела наверх. Он приезжал на точку с инспекцией раз в квартал. Таких организаций у него хватало, а временем он не располагал.

На стене комнаты висела плазменная панель в пятьдесят дюймов по диагонали. По этому экрану он мог наблюдать за любым уголком двухэтажного здания проектной организации, что он и делал. Стоящая за его спиной Елена Андреевна Приленская, ответственная за данный объект, как выражался человек в кресле, давала некоторые пояснения и отвечала на вопросы.

Когда на экране появился «класс» с девочками, мужчина начал внимательно разглядывать каждую, пользуясь пультом управления.

— Одно место пустует, Леночка?

— Кандидаток целая очередь. Временный обрыв цепи из-за инженера, который создал для тебя шумную машинку.

Мужчина рассмеялся.

— «Шумная машинка» говоришь? Смешно. Да, действительно. Не для меня, а для моего брата. В правительственных кругах взрыв наделал много шума. Я думаю, многие догадались, чьих это дело рук. Притихли. И вроде бы амбиций поубавилось. Иногда полезно проводить акты устрашения. В газетах написали, будто в доме взорвались баллоны с газом. Для обывателя эта версия пройдет, но не для специалистов.

На одной из женщин камера остановилась. Он долго ее разглядывал и спросил:

— Новенькая?

— Да. Вдова, двое детей. Ирина. Тридцать пять лет.

— Она мне нравится. Пришлешь ее в Ватутинки.

— Боже тебя упаси! Она же старуха!

— Я тоже немолод. Все. Вопрос закрыт. Набирай двух. Вряд ли она вернется к тебе обратно.

— Хорошо. Тебе виднее. С детьми? Или…

— Без «или». Я не хочу, чтобы она чувствовала дискомфорт. Это отражается на сексе. Когда женщина обслуживает клиента, у нее не должно быть посторонних мыслей в голове. А уж тем более забот. Ну вот, кажется, мы все вопросы решили. Пора ехать на следующий объект. Тяжелый у меня сегодня день.