Донецкие повести - Сергей Богачев

Спустя полтора часа в кабинете подполковника Сердюкова появился Жора Евстифеев со своей неизменной папкой под мышкой.

– Разрешите, товарищ подполковник?

– Что так долго, Жора? Я тут уже три партии проиграл, пока ты свои комбинации раскручивал. Рассказывай.

Черепанов отодвинул шахматную доску, дабы Жоре было удобнее разложить свои бумаги.

– Итак, после выхода из управления Куртакова выглядела чрезвычайно взволнованной. Из своей машины она сразу же произвела звонок в Москву – вот номер телефона. К сожалению, её телефон мы ещё не успели поставить на «прослушку», а стекла машины были подняты, и ребята ничего не услышали.

– По каким это причинам её разговоры не пишутся? Жорик, ты меня огорчил.

– Только вчера подали материалы оперативно-розыскного дела в суд, а там кто-то ушёл на больничный – вышла заминка.

– Георгий, ты что, не знаешь, как это делается? Или у тебя нет номера человека, в любой момент готового зайти на полицейскую стойку мобильного оператора? Когда не надо, все вы такие правильные, аж тошнит. Если помнишь, когда твой коллега решил проверить свою подругу на верность, быстренько вписал её номерок в показания какого-то наркомана как наркодилерши.

– Вы же сами после этого случая такие ходы нам строго-настрого запретили.

– Да, запретил. Но если дело требует, сам соображай: рисковать, брать ответственность или время терять. Ладно, давай дальше.

– Потом она поехала на «Западный» и по пути произвела ещё один звонок. Любопытный факт: с этого же номера сегодня звонили и матери Царькова. Продолжительность разговора – немногим более двух минут.

– Какой такой может быть у них общий знакомый? – Иван встал и начал ходить по кабинету вдоль стены.

– Вот именно, Иван Сергеевич, совершенно правильно догадываетесь, если журналистика надоест, возьмём вас на работу. Царьков свою невесту не представил маме, между собой они не общались. По логике этот номер может принадлежать только ему. Это не может быть никто другой – слишком немыслимое совпадение. SIM-карта с таким номером куплена и активирована через два дня после исчезновения Царькова.

– Похоже на правду. А к кому она поехала? – Сердюков отставил в сторону стакан с чаем и придвинулся к столу.

– Её довели до дома номер шестнадцать по проспекту Освободителей. Первый подъезд, третий этаж, квартира девять. Зарегистрирована на имя Подольского Андрея Евгеньевича. Это известный в городе риелтор. У него много квартир. Соседи говорят, эту он купил недавно и всех предупредил, что будет сдавать. Обещал селить тихих постояльцев, во избежание скандалов оставил свой номер телефона и попросил, чтобы ему первому сообщали о любых проблемах, ну, если квартиранты станут шуметь, например. Несколько дней назад поселил там молодого человека, по описанию похожего на нашего подозреваемого.

– Так с этого и нужно было начинать, Жора! – подполковник эмоционально стукнул ладонями по столу так, что зазвенела ложка в подстаканнике с чаем.

– Я следовал хронологии событий, Геннадий Андреевич, – да, по указанному адресу Куртакова находилась не более 10–15 минут, после чего уехала к себе домой.

– Его брать нужно, Жора. Срочно брать за жабры – и на сушу. И его, и её тоже. И на параллельные допросы.

– Скажите, Георгий, а есть ли уверенность в том, что оперативники себя не обнаружили? – Черепанов продолжал ходить по кабинету, почёсывая в раздумьях подбородок, и теперь решил-таки встрять в разговор сыщиков.

– Да, есть такая уверенность.

– А каким образом они так быстро получили описание постояльца? Если у соседей спрашивали, так они же могут его и предупредить из чувства сострадания, что органы интересовались.

– Ну, что вы, Иван Сергеевич, обижаете. У нас в этом микрорайоне хороший участковый, ребята первым делом к нему рванули.

– Молодцы, сообразили, что в лобовую атаку идти нельзя, – Сердюков был явно доволен. – Кто вёл эту принцессу?

– Акименко и Терехов.

– Завтра на оперативке в пример их поставлю. А ты что задумал, Иван? К чему вопрос?

– Очень важным мне кажется то обстоятельство, что первый звонок после выхода от вас Куртакова сделала в Москву. Возможно, туда и ведут все нити? Это бы в первую очередь нужно проверить. Тогда, не исключено, что и вся картина прояснится.

– Вижу, что ты, Иван, у себя в телекомпании привык задания раздавать. Так-то оно так. Но всякая отработка – это затраты времени и ресурса. А может, она родственникам звонила, к которым драпануть собирается? Дяде, тёте, подруге, ухажёру – да мало ли ещё кому? Ладно, это я к слову, проверим, разумеется.

– И ещё, прошу Царькова пока не задерживать, – Черепанов постарался вложить в эту просьбу всю свою энергию и надавить на личную дружбу, лишь бы не получить отказа. – Хочу разобраться в некоторых обстоятельствах большой предвыборной игры, звеном которой явно является расследуемый вами эпизод. Обеспечьте мне, пожалуйста, техническую поддержку – кому будет звонить, куда ездить. Дайте пару-тройку дней – и мы такой клубочек размотаем!

Сердюков наградил Черепанова жёстким взглядом и уже не дружеским, а холодным официальным тоном произнес:

– Иван Сергеевич, вы отдаёте себе отчёт, во что хотите нас впутать? Здесь вам не частное сыскное агентство. Вы что, не доверяете моим сотрудникам?

– Да нет, Геннадий Андреевич, не в этом дело, – Иван старался вызвать у оперативников максимально возможное расположение. – В нашем деле имеются весьма деликатные обстоятельства – особенности партийно-выборного плана, которые в рамки официального расследования не совсем вписываются, плюс фактор времени. Если вы начнёте соблюдать все положенные вам формальности, наши оппоненты, которым явно закон не писан и у которых, как я чувствую, полный арсенал средств, в том числе и по беспределу, такого натворят, что мало не покажется. Нужно действовать жёстко и на опережение. Мы этого Царькова под строгим присмотром оставим, только своими силами пока. Всё, что мы раскроем, и вам потом в зачёт пойдёт. А затем забирайте его, тёпленького.

Сердюков исподлобья посмотрел на Ивана:

– Ты там не балуйся, я тебе покажу, «тёпленького». Чтоб был в целости и сохранности.

– Есть, товарищ подполковник. Теперь мы его раскрутим, – Черепанов энергично пожал руки Жоре и Сердюкову, после чего поспешил направиться к выходу – пока сыщики не передумали.

– Пинкертон хренов, пропуск забыл!

День рождения Бальцеровича никогда не являлся всенародным праздником, как это часто бывает принято у его коллег по цеху. Михаил Евгеньевич имел вкус к такого рода мероприятиям и всегда очень тщательно подходил к отбору гостей. Как правило, набиралось не больше сорока человек, но всё это были либо проверенные годами, либо очень нужные люди.