Танцовщица из Хивы, или История простодушной - Бибиш

Мама обиделась:

— Я же стараюсь вам угодить, я просто хочу, чтобы дома все было хорошо.

Лена отвечает:

— Не надо нам угождать, оставь нас в покое. Я приехала сюда отдохнуть, встретить Новый год с вами! Устала я от этой посуды, от этой уборки, надоело уже! А ты вечно тут со своими тарелками, стаканами и уборками возишься, отдохни тоже, хватит.

Мама заплакала и ушла в свою комнату.

Утром я искупалась в ванне. Голову помыла каким-то шампунем. Опять ее мама заходит:

— Ой, мой дорогой шампунь использовала, не надо было, уф, уф, — и достала мне другой шампунь, а я уже давно помыла голову. Говорю:

— Нет, спасибо, не надо.

Она разозлилась и ушла.

Даже когда я в туалете сидела, она стучала и говорила:

— Ты потом используй освежитель, там, наверху, на полке он стоит, хорошо?

Я сижу и думаю: «Спокойно, извините за выражение, посрать не даст. Надо убираться отсюда побыстрее».

Те дни, что мы были у Лены, ее отец возил нас на служебной машине по колхозным поселкам, чтобы мы остатки товара продали. Почти все товары я продала, и для Лены, и для себя, потому что она сразу сказала:

— Я стесняюсь торговать. Оказывается, это не мое призвание. Лучше я поеду обратно в Туркмению.

На что я ответила:

— Тебе хорошо, твои родители здесь, в России, и твой ребенок у них (мальчик учился в седьмом классе), ты когда захочешь переехать сюда, они для тебя все сделают. Ты можешь не волноваться, твой ребенок в надежных руках: дедушка и бабушка для него стараются, я же вижу. А у меня что — мои родители в Узбекистане. Они живут в кишлаке, там для детей ничего нет. Я живу в Туркмении. Мои дети ни узбекского языка не знают и по-туркменски тоже не понимают. А свекровь хочет в Россию переехать, она говорила: «Вот муж умер, теперь здесь никого не осталось у меня, кроме старой мамы. Как ее похороню, так и уеду в Россию, на свою родину». Лена, я сама должна устраивать свою жизнь, свою и детей. Сама видишь, что вокруг творится. У меня мальчики в русской школе учатся, после окончания школы куда они пойдут — в институт, что ли? Так там все на туркменском языке. Возможно, их формально допустят к экзаменам, а на самом деле провалят, потому что там своих хватает. Допустим, вдруг счастье улыбнется, и они поступят в какой-то вуз. А после окончания института или техникума куда их примут на работу? Никуда. Потому что везде формальная документация на туркменском языке ведется и каждый должен знать туркменский язык и писать латинскими буквами. А мои ни по-туркменски, ни по-латыни, ни по-узбекски — короче, ни бум-бум. Так что, Лена, ты можешь возвращаться домой, потому что у тебя все устроится. Я сама должна всего для детей добиться. Потому что у меня нет таких родителей, как у тебя, — мои простые и бедные. Им без меня хватает хлопот в жизни.

Новый, 2000 год отметили мы у Лены вместе с ее родителями. Потом я попрощалась с ними со всеми и уехала в Москву. Через день я уже сидела на Казанском вокзале и думала: в каком направлении теперь мне ехать? Посмотрела расписание поездов: если туда, где племянник свекрови, то на месте буду через три-четыре часа. Перешла на Ленинградский вокзал, посмотрела расписание: почти все дневные поезда прибывают в Ленинград (то есть в Санкт-Петербург) поздно вечером. Это мне невыгодно. Потому что, если не найду подружку или она адрес поменяла, среди ночи куда я пойду? Лучше, думаю, я поеду в тот город в четырех часах езды от Москвы, где живет племянник свекрови Равиль со своей женой Галей. Адрес есть, притом туда я днем попаду и, возможно, быстро найду их.

Купила билет на поезд, в фирменный вагон, в общий вагон билетов уже не было. Пришлось мне за это удовольствие заплатить в три раза больше. На нужной станции вышла из поезда, пошла туда, где стоят такси, потому что не знала, как на троллейбусе или маршрутке добираться. Таксисту адрес назвала, и он сказал: «Поехали».

Он расспрашивал, откуда я, кто у меня здесь есть и так далее, ну, как все таксисты, интересовался. Когда я адрес назвала, он говорит:

— Если у вас родственники по этому адресу живут, значит, они богато живут.

Я спрашиваю:

— Почему вы так думаете?

— Это кооперативный большой новый дом. Там покупают квартиры те, у кого есть деньги.

Я ничего не ответила, потому что еще ни разу у них не была, откуда мне знать, как они живут. Хотя свекровь говорила мне, что ее племянник раньше работал золотоискателем.

Таксист меня высадил возле красивого элитного дома. Нашла я нужный подъезд, этаж, квартиру.

Меня встретили радостно, все-таки первый раз. А у нас они раньше в Туркмении бывали, правда, это давно было. Жена Равиля Галя говорит:

— Бибиш, хотим тебе сообщить, что мы завтра все уезжаем в Воронеж.

Я говорю:

— А почему?

— Дело в том, что у нас Катя, моя старшая дочка, выходит замуж за воронежского парня. Свадьбу сыграют у жениха. Если хочешь, поехали с нами.

— Нет, — говорю, — спасибо.

У меня ничего нарядного не было, чтобы ехать на свадьбу. А Галя носит 60—62-й размер, в ее одежде две Бибиш поместятся.

Утром рано они уехали. Я осталась в их трехкомнатной квартире. Действительно, здесь очень все было здорово: и планировка, и евроремонт.

Сижу одна, целый день телевизор смотрю — кабельное телевидение, у нас такого нет, интересно. А ночью боялась своей тени. В чужом городе, в чужой квартире… Я даже боялась до туалета дойти и терпела до утра. Все, что было в холодильнике, кушала, только за хлебом, молоком и кефиром ходила в магазин.

Через неделю они вернулись из Воронежа вместе с зятем. Оказывается, он к ним переехал жить. Я, конечно, их поздравила, пожелала им всего самого хорошего.

Теперь Равиль и Галя начали меня расспрашивать: какими судьбами я оказалась здесь, в России? Я им объяснила: хочу, чтобы мои дети учились, женились и жили в России, и вот я заранее приехала на разведку, ищу место, где можно остановиться.

Тут Галя завела:

— Ой, сейчас в России плохо жить, все дорого, работы нет, зарплата маленькая, жить невозможно — и так далее.

Равиль подхватил:

— Ну, приехали — и дальше что? Раньше надо было приезжать. Десять лет назад приехали бы — уже устроились бы на работу, купили бы квартиру. А сейчас что купишь? У вас там квартиры слишком дешевые, продавать смысла нет. На эти деньги здесь, в России, ничего не купишь. А квартиру снимать — очень дорого обходится, да приезжих с детьми вряд ли кто-нибудь пустит.

Короче, так они убеждали меня, будто я приехала к ним навсегда и никогда от них не уйду. Но я не поддалась на их уговоры, говорю:

— Все-таки я попробую здесь остановиться, тем более Москва очень близко.

Равиль спрашивает: