Я узнаю твой секрет - Лия Романовская

Как только Лариса куда-то умотала, начались проблемы.

Привезли «острую» пациентку и мне враз пришлось познать все азы санитарской службы. Даже меланхоличная Марина как-то сразу собралась и начала действовать четко и быстро. Тут же я, подбадриваемая криком молодого доктора, одной трясущейся рукой набирала Лариску, другой пыталась удержать буйную женщину, громко ругающуюся матом и плюющуюся мне прямо в лицо.

Лариса прибежала уже через пять минут, показавшихся мне вечностью. Из соседнего мужского отделения притопал здоровенный санитар и они быстренько загнали всех пациентов по палатам.

Спустя пару часов я пила чай, сидя на посту, пока Лариска вновь ушла куда-то по своим делам. Подозреваю, что где-то здесь у нее завелся кто-то очень пылкий. Интересно только — доктор или пациент?..

В отдельной палате было двое острых пациентов, вот напротив нее я и сидела — сторожила. Палата без дверей, отойти куда-либо я боялась, а потому терпеливо ждала напарницу.

Наконец она появилась, тихо спросила, как дела и удовлетворившись ответом, что все отлично, отправила меня спать, а сама заняла наблюдательны пост.

В палате, куда меня отправили отдыхать, стояла гнетущая тишина, прерываемая то надсадным кашлем, то вскриками беспокойных больных, а то и раскатистым храпом. Ну такая она — больничная тишина…

Поспишь тут. Я долго маялась, лежа на неудобной решетчатой кровати, а в голове была только одна мысль — на кой черт я сюда приперлась и зачем я в это все ввязалась? Больше всего на свете мне сейчас хотелось просто встать и уйти. И как Эмка выдерживает здесь по двенадцать часов? А ведь Лариса и того больше, работает посуточная, так недолго и самой с ума сойти. А все эта Вера. То ли сумасшедшая, а то ли нет. Ну и где, а главное, как теперь ее искать?

Если она в закрытом отделении, то мне необходимо раздобыть ключ. Ой как страшно…

Это мы с Эмкой обговорили в первую очередь. Камеры в больнице по-прежнему никто так и не удосужился починить, а впрочем, когда они были исправны, все равно вечно были отключены. Лариска примерно в двенадцать засыпала и все, что от меня требовалось — это стащить у нее ключи. Так вот… на словах-то это как два пальца об асфальт, а на деле же… попробуйте как-нибудь на досуге что-нибудь у кого-нибудь стащить…

Я кое-как дождалась двенадцати и, наконец, не выдержав, тихонько поднялась с кровати (ну как тихонько — она тут же запищала и заскрипела) и на цыпочках направилась в коридор, стараясь никого не разбудить.

Лариса вроде бы и правда уснула, по крайней мере в данный момент забавно сопела, подложив под голову руку. Ключи сиротливо лежали на столе, возле ее руки и вроде бы это было прямое нарушение инструкции. Зато мне очень даже на руку. Я, едва дыша подкралась к ней и протянула руку к связке. И тут же Лариска открыла глаза и пронзила меня укоряющим взором.

— Офигела?!

Упс…

— Это не то, что вы подумали, — прошептала я.

— Да ладно?! — так же тихо произнесла Лариса, — интересно, и что же это?

— Я… да я просто мимо шла, дай думаю ключи поправлю, а то упадут еще.

— Ну-ну, — не поверила санитарка.

— И вообще, вы чего их на столе держите? Вдруг пациент схватит.

Как там? Лучшая защита — это нападение?

— Ишь ты, выкрутилась. Скажи еще, что в карман мне их положить хотела…

Я мигом закивала, словно китайский болванчик.

— А как же, конечно, так оно и было.

Лариса выпрямилась и шикнула на меня.

— Ну-ка быстро сядь и замолчи, пока по шее не надавала.

Я послушно приземлилась на шаткий стул и вопросительно на нее посмотрела.

— Зачем тебе ключи? Живо рассказывай. Я что, по-твоему, совсем дура, да?

— Нет-нет, что вы! Как можно?!

— Тогда быстро говори, зачем ты сюда приперлась вместо этой… Эмки, и зачем тебе ключи понадобились.

Я немного подумала, и так и эдак взвешивая ее слова. Деваться мне все равно особо некуда, врать смысла нет, и я решила, что лучше всего рассказать все как есть. Ну почти все.

— Понимаете, — прошептала я, выдавливая слезы из глаз, — У меня тут муж сестру запер.

Лариса прищурилась, внимая каждому моему слову, но не перебивала. А я воодушевлённо врала дальше.

— У нее муж известный и богатый человек, а она ему то ли мешать стала, то ли узнала что-то… в общем перед тем, как пропасть, Наташа успела мне написать, что он везет ее сюда. Мне очень надо ее увидеть. Я в полицию пойти боюсь, у него все схвачено. Понимаете?

Лариса молча и оценивающе разглядывала меня, решая видимо, как поступить — по уставу или, по совести.

— И давно она тут?

— Где-то месяц.

— Где-то?

— Месяц, да. Чуть больше.

— И ты решила, что она в закрытом отделении?

— Ну да, не тут же ее держат.

— А если там охрана, может там преступники содержаться? Об этом ты подумала?! — грозно нависла она надо мной, уперев руки в бока.

— Да нет же, — прошептала я, — Нам хоть Петрович и говорил про то, да я точно знаю, что нет там никакой охраны. Эмка тем более сказала, что там блатные всякие.

— Ну да, — скривилась Лариса, — шишек всяких и деток их после пьянок-гулянок привозят. Кто-то сам приезжает, прокапается и домой.

— А разве их не в наркологическую везут? — округлила я глаза.

— Нет, в острых состояниях сюда. И ты решила, что она там?

Я кивнула, а Лариса выпрямилась и села обратно на свой стул, пристально глядя мне в глаза. Поверила?

— Ну в принципе правильная мысль… но только я тебе вот что скажу, подруга.

Я навострила уши, внимая каждому слову.

— Ты думаешь я куда хожу постоянно?

Я покраснела и промолчала, отвечать в данном случае показалось неудобным.

Лариска прыснула со смеху.

— Думаешь к любовнику что ли? Мда…

Отсмеялась и добавила:

— Папа у меня тут лежит. Я потому и работаю здесь, чтобы чаще рядом быть, общаться. У меня вообще-то образование хорошее, десять лет бухгалтером в крупной фирме отработала. Потом, как отец заболел, начальник мой как-то узнал об этом и попер меня, типа у меня наследственность плохая.

Я молча слушала Ларису и уже жалела, что лгала этой женщине.

— Я помыкалась, и как-то ничего подходящего найти не могла. А потом решила, что судьба такая… вот здесь работаю и еще в онкологии подрабатываю. Мне хватает на жизнь. Да и пациенты меня любят…

Больше всего на свете мне хотелось признаться ей, что я наглым образом все наврала и никакой сестры у меня здесь нет. Но умом я понимала, что возможно это единственный шанс увидеть и спасти Веру.