Вынужденный брак - Татьяна Герцик

– Я себе ничего не покупаю, просто не хочу. Я вообще к еде равнодушна. И к наведению порядка у меня никакого стремления нет и никогда не будет.

Расценив это как предупреждение, Николай стал с надеждой сверлить ее взглядом, стараясь понять, показались или нет ему в ее словах определенные намерения?

Нечаянно коснувшаяся рукой его плеча, Наталья Владимировна вдруг поняла, что не ощущает с этим человеком обычного напряжения, охватывающего ее при посторонних. Она задумалась. Неужели она больше не воспринимает его как нечто чужеродное и ненужное? Это открытие напугало ее. Что ж, – тускло призналась она себе, – ей есть чего бояться.

Тихо тикал стоявший на холодильнике маленький круглый будильник, за окнами шумела окрестная детвора, и со стороны они казались вполне довольной собой и своей неторопливой жизнью супружеской парой. Николай дорого бы дал, чтобы так и было. Он не чувствовал ни усталости, ни скуки, часто охватывающей его при подобных встречах с женщинами.

Он даже задал себе панический вопрос: а что было бы, если бы у него всё получилось в первую встречу? Сбежал бы на следующий день? И сам себе честно ответил: да ничего бы не изменилось, просто у него сейчас было бы больше прав по-хозяйски сидеть здесь, за этим столом, и остаться на ночь.

А может, они бы давно уже жили в его гораздо более просторной квартире. При этой мысли по его телу пронеслась приятная волна, и он почему-то почувствовал прилив ничем не обоснованного удовлетворения.

Но вот чаепитие, хотя и усиленно им затягиваемое, закончилось, и ему пришлось собираться домой. Наталья Владимировна с откровенно сладострастным выражением синих глаз нетерпеливо взглядывала на книжку, покинутую ею на самом интересном месте из-за прихода гостя, и это его сначала возмутило, а когда она, не успев сменить выражение глаз, перевела взгляд на него, и воспламенило.

У самых дверей он неожиданно перестал быть безопасным и удобным гостем и превратился в нормального мужчину. А кто из нормальных мужиков откажется поцеловать на прощанье милую его сердцу хозяйку, особенно когда этому так способствует отсутствие любопытных взглядов?

Он с силой прижал ее к своему телу и, прикрыв от вожделения глаза, прижался к ее чуть пахнувшему кокосом рту. Язык, прорвав заслон ее губ, ворвался в рот и начал неторопливо блуждать по влажной пещере.

Наталья Владимировна вначале окаменела, а потом внезапно затряслась болезненной мелкой дрожью. Слишком занятый новыми ощущениями Николай не сразу понял, что что-то не так. Наконец оторвавшись от нее, заглянул в ее глаза, приняв отсутствие сопротивления за согласие.

И ужаснулся. У нее побелело лицо, потухли глаза, и над верхней губой выступили микроскопические капельки пота. Она смотрела на него, как на сбывшийся кошмар. Он испуганно воскликнул:

– Дорогая, что с тобой?

Она тускло ответила:

– Со мной всё в порядке. Уйдите только.

Внезапно он замер, осененный ужасной догадкой. Обхватив ее локти и требовательно глядя в глаза, спросил:

– Наташа, кто Сашин отец?

Она молчала, и он был вынужден слегка ее встряхнуть. Отведя глаза и морщась от нахлынувших воспоминаний, она сказала:

– Не знаю. Это была групповуха. Им дали от двух до пяти лет.

Он обомлел и смог только нелепо поинтересоваться:

– Почему так мало?

Она пожала плечами.

– Их родители считали, что много. Виновата ведь в этом была я. Это же я совратила их невинных ангелочков. Впрочем, один из них, когда вышел, предложил пожениться. Наверное, понравился процесс.

Он осторожно продолжил:

– И с тех пор ты ни с кем?

Наталья прямо ответила, спрятав горестный изгиб губ за вымученной улыбкой:

– Не могу. Я потом долго болела, даже в больнице лежала. – Помолчав, решила, что он заслуживает некоторой толики откровенности: – Я пыталась, но поняла, что делаю только хуже и себе и ему. Вам же будет, я думаю, жутко неприятно, если я начну орать и отпихивать вас в самый ответственный момент? Так что вам лучше обо мне просто забыть. Всё равно между нами ничего не будет, не надейтесь.

Он тихо предложил:

– А если обратиться к психотерапевту?

Наталья горестно уточнила:

– Пробовала. Бесполезно. И теперь я хочу только одного: чтобы никто не мешал мне жить так, как я хочу. Так что вам лучше уйти.

И он ушел, обеспокоенный, но не обескураженный. По крайней мере, теперь многое прояснилось и было понятно, с каким монстром предстоит сражаться.

Юрий, подгоняемый Ингой, с надутым и недовольным видом стоял перед большим зеркалом и придирчиво оценивал собственную внешность. Темно-серый немецкий костюм сидел на нем как влитой, жемчужный галстук вполне подходил к костюму и сероватой рубашке. Он не хотел надевать белую, чтобы не быть слишком торжественным. А то прямо жених на свадьбе.

Подбежавшая Инга, в роскошном, до пят, шелковом серебристом платье с открытыми плечами, восторженно присвистнула.

– Вот это да! От тебя глаз не оторвать! Так и хочется съесть!

С неудовольствием покосившись на нее, он хмуро заметил:

– Не надо меня есть! Без каннибальства, пожалуйста.

Засмеявшись, она чмокнула его в щеку и потянула к выходу. Они спустились в подвальный этаж, где была оборудована автостоянка. Инга устроилась на переднее сиденье, явно чувствуя себя владелицей этого удобного авто, и они поехали в ресторан «Космос», где брат ее матери отмечал свой пятидесятый день рождения.

Банкетный зал ресторана был уже полон. Анастасия Геннадьевна, мать Инги, в торжественном черном бархатном платье, едва завидев их, устремилась навстречу, предупреждающе сдвинув брови. Она не ожидала, что дочь ослушается и притащит на юбилей своего сожителя. Если бы хоть человек порядочный был, а то…

Родственники, на время оставив разговоры, пристально изучали новое лицо. Юрий услышал, как одна из надменно глядевших на него дам проговорила другой:

– Да какой-то сотрудник заштатного НИИ. Не думаю, что у него есть на что содержать Ингу.

И они посмотрели на него, как на записного альфонса. Он оскорбленно пожал плечами. Ничего не поделаешь. В этом обществе вес измерялся кругленькой суммой в кошельке, а не званиями. И его кандидатство здесь роли не играло.

Поглядывая на него с полупрезрительной усмешкой, мать прощебетала:

– Дочка, как хорошо, что ты приехала! – подразумевалось, что было бы гораздо лучше, если бы она приехала одна. – К сожалению, нам оставили только три места рядом с именинником. Мне, тебе и папе. Он еще не подъехал, у него важная встреча, но он скоро будет. А твоему гостю, – она даже не потрудилась назвать Юрия по имени, – придется сесть немного подальше.