Его тайные желания - Тата Кит

Взгляд холодных голубых глаз скользнул по обнаженному участку кожи на одном из светофоров, но никакой реакции не последовало.

Выдержка высшего уровня.

Автомобиль плавно затормозил у подъезда. Коснулась ручки двери, чтобы покинуть салон, но внезапно шеи коснулась твердая рука и с силой сжала. В следующее мгновение я оказалась прижата к требовательным губам, ломающим всю мою напускную стервозность.

— Не провоцируй, — прорычали его губы, и лоб прижался ко лбу.

— Иначе что? — маленький демон внутри меня искал приключений.

— Иначе… — медленный тягучий поцелуй, разжег пламя внизу живота. Сегодня ночью я испытала на себе множество поцелуев, но не знала, что Игорь умеет еще и так. Чтобы без лишних манипуляций, без касаний, разлить кипящую лаву по всему телу и почти заставить молить о большем.

— Иначе? — подтолкнула его.

— В следующий раз я тебя трахну прямо в машине.

— Тогда до следующего раза, — улыбнулась обольстительно и, не глядя, открыла дверцу, впуская в салон холодный воздух осенней ночи.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Пока крышу не сорвало окончательно, вышла из машины и закрыла за собой дверцу. Прошлась до двери подъезда и, не оглядываясь, вошла внутрь. Только наедине с собой позволила себе выдохнуть и прижаться спиной к тяжелому дверному полотну, чувствуя, как пылают щеки и шумит в ушах кровь.

Только услышав, как взревел двигатель и машина Игоря сорвалась с места, я решилась подняться квартиру, из которой уже через четыре часа мне предстояло уходить на занятия.

Вздох мамы слышится за спиной, когда я прохожу мимо нее к холодильнику.

— Ни слова, — процедила я сквозь зубы и взяла коробку молока из дверцы.

— А я что? А я ничего? — невинно пропищала мама, тихо помешивая чай. — Просто…

— Даже не пытайся, — перебила ее, не оборачиваясь.

Налила себе в кофе молоко и вернула коробку на место, закрыв холодильник. Перемешала и отложила чайную ложку.

— Походку у тебя сегодня интересная, — в голосе маме плохо маскировалось веселье. — Приседала, поди, до четырех-то утра.

— Мама, — предупреждающе проворчала, чувствуя, как краснею не только лицом, но и шеей.

— А что мама? — разве что не смеялась она. — Не мешай бедной женщине полниться завистью.

Закатила глаза, пригубила кофе и, удостоверившись в том, что он достаточно горячий и в меру горьковатый, попыталась покинуть кухню так, чтобы избежать контакт глазами с женщиной, которую откровенно веселило моё смущение.

— А чего вернулась? — не унималась она. — Могла бы и до утра остаться и занятия прогулять. Я же понимающая.

— Мама, — сдалась я и посмотрела ей в лицо, на котором цвела широкая улыбка. — Ты же видишь, что мне неловко это обсуждать.

— Делать ей, значит, было ловко, а поделиться с мамочкой, кровиночкой своей, неловко, — театр одного комедийного актера развернул широкую сцену. — А я, может, девятнадцать лет этого разговора ждала.

— Зачем? — не понимала я.

— Это же начало нового этапа в жизни моей дочери, — активно жестикулировала она. — У тебя же теперь появился отличный повод не ночевать дома.

— Так и скажи, что ждала того дня, когда я свалю из хаты, — улыбнулась я ей, понимая, к чему идет разговор.

— Ну, — мама загадочно подняла глаза к потолку. — Теперь ты будешь относиться с пониманием к моим просьбам, погулять где-нибудь пару часов. С пониманием же?

— Мама, мама, — покачала я головой и поставила кружку с кофе на стол. Обошла родительницу и, наклонившись, обняла со спины за шею. — Куда же я денусь? Мы всегда будем с тобой вместе. И днем, и ночью. Это же так мило.

— Нет, пожалуйста! — захныкала она притворно. — Уходи почаще приседать. Сделай маме одолжение. Мама хочет водить женихов, хоть иногда.

— Женихов? Тогда я тем более не могу оставить тебя одну, зная, что ты такая непостоянная. Жених должен быть один. И он у тебя, вроде, наклевывается. Или уже нет?

— Наклевывается, — уверенно кивнула она. — Вот я и готовлю гнездо заранее, чтобы можно было клювиками, если что, потереться.

— Так всё! — выпрямилась и махнула руками. — Я не хочу знать, чем и как будет тереться моя мать, пока меня нет.

— Зря, — деловито проговорила она и мега пафосно закинула ногу на ногу. — Я бы тебя многому научила. Секретики там всякие…

— Ой! — спохватилась я, сделав вид, что смотрю на наручные часы, которых у меня нет. — Как же я в универ опаздываю! Ужас!

— Козюля, — бросила мне мама в спину, когда я выбегала из кухни.

Последующие полчаса я снова, как умелый сапер, обходила мины неловкого разговора, заложенные мамой. Да, говорить с ней о сексе тогда, когда он у тебя уже произошел, оказалось еще сложнее, чем тогда, когда она учила меня быть аккуратнее, не отдаваться недостойному и всегда предохраняться.

Но могу сказать с уверенностью, что все её уроки я, вроде бы, усвоила и сегодня ночью испробовала на практике.

Аккуратнее (нет). Достойный (абсолютно). Предохраняться (на все сто).

До универа решила доехать привычным и любимым мне трамваем. Мама снова пыталась затащить меня на автобусную остановку, потому что одной ей ехать скучно.

Встав, как и всегда, у заднего стекла трамвая, мечтательно разглядывала город. Пыльные рекламные баннеры, сонные люди на остановках и тротуарах, серые дома и крадущиеся за трамваем машины.

Неожиданно поняла, что перестала разглядывать машины и придумывать истории и судьбы их водителям. В мыслях царили голубые и холодные словно лёд глаза, но теперь я знала, сколько пламени сокрыто на самом их дне. Как могут прикасаться пальцы, которыми он обхватывал руль. Как его щетина царапает кожу и как могут целовать его губы.

Вернувшись домой, я не смогла уснуть. Просто физически невыносимо было перестать думать о нем. И даже без его физического контакта по телу проходила дрожь и волна мурашек, стоило мне хоть на минуту прикрыть глаза.

Околдовал, приворожил, запутал в свои сети, в которых мне было уютно и тепло.